Вовка-Монгол и другие байки ИТУ№2 [Владислав Михайлович Погадаев] (fb2) читать постранично, страница - 12

прочтёшь. Видимо, перенимали опыт друг у друга, или просто действовали методом тыка.

Как-то проходя мимо туалета, я услышал из-за двери гомерический хохот. Естественно, заглянул. В проходе стояли несколько человек и ржали, переламываясь пополам и хватаясь за животики. Подхожу и вижу картину маслом: на толчке сидит Макс – штаны спущены, в глазах – пустота. Внезапно он вскакивает с унитаза и начинает ловить в воздухе каких-то, одному ему видимых насекомых. Публика неистовствует. Абсолютно не реагируя на реакцию зрителей, Максик садится на унитаз и продолжает своё дело, а через минуту всё повторяется по новой.

Зная, что такое шоу может плохо кончиться, я помог Максу натянуть штаны, сгрёб его в охапку и потащил в спальное помещение, благо, до отбоя оставалось недолго. А там – второе отделение концерта, только на сей раз с участием Шмыгло, который проделывал такие же точно трюки, сидя на шконке. Отличие состояло в том, что Витька-Шмыгло «пойманных насекомых» не просто ловил, но и тщательно рассматривал, сложив ладони ковшиком.

К утру парни пришли в себя и рассказали, что наглотались ХХХ, препарата, снимающего приступы бронхиальной астмы, в составе которого есть дурман и белена.

Этот случай возник в памяти, когда за два дня до начала Олимпийских игр в Пхенчхане СМИ сообщили, что норвежская сборная привезла на Игры более 6000 доз различных препаратов против астмы.

Вот такие эпизоды разнообразили нашу жизнь. Наблюдать это вроде бы весело, только вот последствия в виде десяти суток ШИЗО и лишения надежды на УДО – совсем не смешно. А перспектива отъехать на тот свет или оказаться инвалидом? Много лет спустя, в лихие девяностые, сын одного моего хорошего знакомого – абсолютно положительный парень, надежда родителей – умер, выпив палёной водки на студенческой вечеринке. К сожалению, молодость беспечна, и предвкушение каких-то сиюминутных радостей вытесняет из сознания мысли о возможных серьёзных последствиях.

Кстати, Балда всё же освободился досрочно, оставив хозяину несколько месяцев. А ведь мог бы провести на свободе и гораздо больше времени: Коля хорошо работал, был участником художественной самодеятельности – играл в оркестре на ударных, срок его заключения подходил к двум третьим, а тут такой финт!

Шура-Механизма

Летом те из заключённых ИТУ№2, кто имел пропуска, сразу после подъёма уходили в рабочую зону, и, если была хорошая погода, выходили на площадку у главного входа в цех: ждали, когда начнётся развод, и встречали вольнонаёмных, которых в колонии было немало. Среди вольняшек была одна женщина по имени Шура. Когда она проходила мимо нас, молодых оболтусов, кто-нибудь непременно кричал: «Шура, а механизма-то где?» Шура гневно зыркала в нашу сторону и нещадно материлась, получая в ответ дружный хохот.

Свою кликуху Шура-механизма получила после одного случая, который произошёл с ней ещё по молодости. Раньше зэкам разрешалось иметь при себе не только часы и драгоценности, но и деньги. Рассказывали легенды про заключённых, матрасы и подушки которых были буквально набиты купюрами. Под запрет попадало только оружие.

И вот в те далёкие времена один зэк уговорил Шуру на близость. Уговаривал он её очень долго, и неизвестно, сколько бы пришлось уговаривать ещё, если б не предложил он ей в знак любви и привязанности, а также на долгую память модные тогда часы «Победа». Причём, передать часы планировалось только после того, как эта самая любовь-привязанность состоится. Конечно, последнее обстоятельство несколько подмывало утверждение об искренности чувств соискателя, но вот что касаемо долгой памяти – здесь он попал в самую точку!

После окончания любви, а тем более привязанности герой-любовник вытащил из кармана часы, сунул их Шуре в руку и, на ходу поддёргивая спущенные штаны, кинулся подальше от места плотских утех. Шура же, получив обещанное, мгновенно обнаружила, что получила-то буквально дырку от бублика: корпус от часов с приклеенными к циферблату стрелками. Как молния метнулась она за своим искусителем с криком:

– А механизма-то где?

Так и бежали они: один – поддерживая спущенные штаны, другая – потрясая зажатым в кулаке корпусом и повторяя как заведённая:

– А механизма-то где?…

Вот и получила Шура, как постоянное напоминание об обидчике, своё прозвище, которое приводило её в такую ярость, что описать невозможно.

Память-то действительно оказалась долгой.