Страстная пассивность [Михаил Юрьевич Третьяков] (fb2) читать постранично, страница - 2

спросила она.

– Затем, что обо мне вы знаете всё, а я о вас – ничего. Не привык я работать с людьми, о которых ничего не знаю. Конечно, вы можете отказаться, но просто тогда вводить в курс дела меня будете не вы, а, скорее всего, кто-то из вашего руководства в Москве.

– Что вас интересует? – резко и холодно спросила она.

– Я же сказал, меня интересует только то, что вы считаете возможным рассказать о себе.

– Я ничего не хочу рассказывать о себе.

– Понимаете, Виктория Николаевна, я не задаю вам вопросы по двум причинам. Первая – если задавать вопросы, то человек всё равно вольно или невольно будет вынужден отвечать, а принуждение никогда не дает положительных результатов. Вторая заключается в том, что человек, задающий вопросы, эмоционально раскрывается сильнее, чем тот, кто на них отвечает.

– Да у вас целая философская концепция.

– Раньше это было моей работой – разрабатывать концепции.

– Я в курсе. Сказать по правде, мне очень приятно познакомиться с человеком, идеи которого стали краеугольным камнем всей современной отечественной парадигмы НЛП.

– Сейчас хотелось бы говорить не обо мне, а о вас. И такими темпами мы не доберёмся до сути дела, а вы, скорее всего, лишитесь работы. Так что рассказывайте, где и на кого учились и как попали на свою должность, через мозги или трусы? Хотя с вашей внешностью и нежеланием делиться информацией, скорей всего, и то и другое вместе.

Виктория опустила голову. Словно раздумывая над тем, что следует рассказать, а затем начала.

– В июле 2010 года я окончила обучение по программе профессиональной переподготовки «Менеджмент – российский и международный бизнес» в рамках Президентской программы подготовки управленческих кадров при Правительстве Российской Федерации. В октябре 2011 года прошла стажировку «Энергоэффективность и энергосбережение» в США. Этого достаточно?

– Муж, дети?

– Нет.

– Отлично. Теперь можно поговорить о деле.

В этот момент машина остановилась возле аэропорта. Вавилен бодро выбрался и стал подниматься по ступеням. Виктория последовала за ним.

– Мы летим на самолёте вдвоём? – не оборачиваясь, бросил он.

– Да.

Вавилен резко развернулся. Он стоял выше, и от этого его превосходство в росте усиливалось.

– Вы спите со своим шефом?

– Да что вы себе позволяете?!!! – с неподдельным возмущением сказала Виктория. Поднялась на несколько ступенек, чтобы быть наравне с ним и влепила пощечину.

– Ну, значит, мы с вами сработаемся. Никогда не любил баб, добивающихся всего через одно место.

Виктория стояла ошарашенная. А он смотрел на неё и улыбался. Диск солнца, поднимающийся за его спиной, словно бы подчеркивал неотвратимость его come back-а.

В самолете они действительно были вдвоём, не считая пилотов и стюардессы.

– Виктория, последние двадцать лет я почти не смотрел телевизор и не очень часто пользовался Интернетом. Так что охарактеризуйте мне политическую ситуацию на данный момент и кратко опишите, в чём заключается моя задача.

Конечно, он лукавил, точнее, беззастенчиво врал. Он был в курсе всего и знал обо всём. Просто его преждевременная компетентность могла сыграть с ним злую шутку.

Виктория открыла большую красную папку и начала перелистывать страницы. Всё, что она делала, казалось ему, да и, по всей видимости, любому мужчине призывом к заигрыванию, хотя она этого совсем не хотела. Но именно такова была природа ее сексуальности, что, даже высмаркиваясь в носовой платок, она вызывала желание. Прядь выпала из причёски, и она чёрным, остро заточенным карандашом, заправила её за ухо.

Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и терпеливо ждал. В терпении он был настоящим гуру. Двадцать лет ожидания – немалый срок. Видимо, одним из первых задавших тренд в этом направлении был Александр Дюма-отец с его романом «Мушкетеры 20 лет спустя». За этот промежуток времени глобально изменилась атмосфера в обществе, возникла как бы свобода слова и свобода печати, которые обернулись разными последствиями. Свобода была, но только вот она, как там пелось у одной из его любимых рок-групп:

«Непонятная свобода обручем сдавила грудь,

И не ясно, что им делать – или плыть, или тонуть,

Корабли без капитанов, капитан без корабля,

Надо заново придумать некий смысл бытия»¹

Непонятная, это ещё мягко сказано. Свобода, выпущенная на волю из бутылки, превратила правду и ложь в фикцию, зависящую от рубля, доллара, евро и, конечно, от контактов, куда же в России-матушке без них. Деньги превратились в этакий магический хлыст, который мог развернуть правду и ложь в любую сторону. Информация переместилась в Интернет: блоги, контакт, фейсбук, твиттер. Теперь блогеров приглашали для освещения событий и общались с ними куда более почтительно, чем с профессиональными журналистами.

Раздалось покашливание. Вавилен слишком глубоко погрузился в свои мысли, что видимо было воспринято Викторией, как сон. «Да, оно, наверное, и лучше, что она так решила, пусть