Метель [Галина Игоревна Куриленко] (fb2) читать постранично, страница - 3

хозяин. За завтраком был общительным и хлебосольным.

– А теперь, Павел, поделись с нами, что тебя, безбожника, в непогоду в церковь загнало? Ехал то домой, наверное? – Спросил он за чаем после завтрака.

Павел знал, что рассказать о произошедшем с ним вчера в родительском доме придётся рано или поздно. Но когда настало время, готов был провалиться сквозь землю или исчезнуть облаком в небе, только бы ничего не говорить. Было больно, было стыдно, было непонятно – за что с ним так обошёлся единственный родной человек на земле? Собрав всё своё мужество, он рассказал кратко о своей жизни в тюрьме, о маминых свиданиях, о дороге домой сквозь вьюгу и о предательстве сестры. За столом воцарилось тяжёлое молчание. Каждый из присутствующих пытался осмыслить, понять, почему это всё произошло.

– Как же она могла, так с тобой …? И Бога не побоялась… – Горестно вздохнула Матушка.

– И куда ты теперь подашься, не в тюрьму же обратно? – Спросил Отец Алексий.

Павел покачал склонённой головой.

– Не знаю. Ничего сейчас не знаю.

– А может всё правильно произошло, и ты получил по заслугам? – Отозвалась Татьяна от окна, где любовалась красивым зимним утром.

Павел поднял голову и посмотрел на девушку.

– Что ты мелешь, непутёвая? – Перекрестившись, воскликнула Матушка.

– Татьяна! Перестань умничать! – Повысил голос Отец.

– Конечно. Проще мне рот закрыть и жалеть бедного страдальца, чем разобраться. Он человека покалечил ни за что. Свою жизнь тоже покалечил.

– Я не хотел его калечить. Удар не рассчитал. А что я должен терпеть, когда он обзывал мою сестру последними словами? Молчать должен был, да?

– Он не обзывал её. Он называл её тем словом, которое она заслужила. Он один пытался сказать тебе правду, что сестра у тебя гулящая, и твои друзья, за твоей спиной, тягаются с ней и смеются над тобой.

– Татьяна, прекрати! – Повысил голос священник. – Ты не можешь знать этого и судить об этом не имеешь права.

– Папа, мне было на тот момент 12-13 лет, я хоть и дочка священника, но не слепая, не глухая и не дурная, чтобы не понимать, что происходило. Это Паша тогда был несведущим и кинулся в её защиту. Вот она и отплатила тебе вчера. По полной. От всего своего сердца змеи подколодной.

– Таня, доченька, зачем же ты так злобно бьёшь Пашу? Ему и так уже досталось…

– Мама, если я этого ему не скажу, не скажет никто. И будет он считать себя невинно пострадавшим и будет пеплом голову посыпать. Нет. Пускай один раз в чан с дерьмом окунётся. Выкарабкается, значить будет жить. Ну, а на нет, как говорится…

Неизвестно чем бы закончился спор, если бы ни послышался лай дворового пса, который реагировал так на громкий стук в калитку. Отец Алексий вышел во двор и вернулся в дом с участковым милиционером, говоря на ходу.

– Чего это он беглый? Он освободился по УДО, сестра его выставила из родительского дома, я его и позвал на ночлег. Чего ты, Дмитрич, разбушевался?

Участковый милиционер, войдя в дом, поздоровался и попросил предъявить документы всех не местных. Павел показал справку об освобождении. Тот её внимательно перечитал два раза, но не вернул.

– Ты, Павел Константинович, был вчера по месту жительства твоей сестры? В котором часу? Когда ушёл и куда?

– У меня нет часов и точного времени я не знаю. Пробыл в доме минут пять, не больше, она меня прогнала. Когда я вышел на улицу, то услышал звон церковного колокола и пошёл к храму. А что случилось? Кого я на этот раз покалечил?

– Ты не умничай, умник. – Грубо оборвал его милиционер.– Дом твоих родителей сгорел сегодня ночью, ты подозреваемый в поджоге.

– А Нина, Нина жива, не пострадала?!

– От неё же заявление о поджоге и поступило, два часа назад, значит – живая.

– Ничего я не поджигал. Не до этого мне было. Мозги в кучу собрать не мог – мама умерла, а я не знал, права на дом лишили, жить негде, сестра отреклась…

Отец Алексий откашлялся, прочистив горло.

– Не мог Пашка поджечь дом. Ни в том состоянии был. Плакал. Я его за щенка принял… Тут, Дмитрич разбираться надо – кто поджёг и, вообще, поджигал ли кто? Может свою оплошность на брата хочет спихнуть?

– Да, что мне разбираться? Есть заявление, есть подозреваемый, есть мотив и возможность. Отвезу в районную прокуратуру, пускай там разбираются. Собирайся, Павел Константинович, со мной поедешь.

Проводив участкового и Павла, Отец Алексий вернулся в дом сел за стол, помолчал. Татьяна всё так же стояла у окна, поражённая происходящим, и тоже молчала. Только Матушка, подперев печку, тихонько плакала, вытирая слёзы передником.

– Вот, так, дочка, и бывает – желание поступить по совести пересиливает чувство сострадания. Что стоило тебе промолчать сегодня, а высказаться в более подходящее время? Злобы, доча, в тебе много. А она не помощник в жизни. Думай, родная, думай… Сколько ещё выпадет испытаний на долю парня? И будет ли ему легче от знаний, открытых ему тобой сегодня? Не думаю. Пойду в церковь, помолюсь, свечку за здравие его поставлю. Даст Бог, всё образуется.

….

У