дерзкой Венецией.
Теперь пришла она – промышлявшая на всём, что продавалось. А виной смены властей на этот раз являлся сентябрьский Декрет, подписанный вождем крестоносцев Маркизом Бонифацием Монффератским, чьим трофеем являлся Крит и Дожем Империи морских торгашей – Джакомо Тьеполо в 1211 году. (Эти исторические сведения, касающиеся истории Крита, Венецианского господства и восстаний, немного переделанные в пользу художественного произведения, взяты из энциклопедии "Вокруг Света".)
Бедные изнеможденные критяне!
Издалека за этой причаливающей морской гегемонией в ужасе и с обреченным видом наблюдали пришедшие ради этого зрелища самые смелые местные жители Хераклиона (Хераклион, Гераклион, Хандак – Хандакас, Кандия – столица острова Крит. Сегодня – Ираклион), теперь уже Кандии, боясь подойти поближе.
– Наконец земля! Мы уже близко. – говорил своему немногим взрослому товарищу юный девятнадцатилетний рыцарь, с рвением гребя галеру длинным веслом, звуки гулкого хлюпанья которого вливались в общий плеск. Его темно-коричневые, почти черные, мелкие упругие кудри, доходившие до середины красной от солнца шеи, забавно пружинили от движений их хозяина.
– Таррос, что ты видишь? – почесав бритую голову, вопрошал его товарищ, своим вопросом желавший узнать мечты лучшего друга.
– Алессандро Армандо, я вижу зеленые холмы и горы. Смотри, как это прекрасно! – потея от усилия и предвкушения перемен, ответил вдохновленный Таррос. Он вдыхал уставшим от соленого морского воздуха носом пьянящий запах приближающихся земель.
– Должно быть, здесь полно древесины для судостроительства. Говорят, что тут есть величественные каштановые леса. – глагольствовал Алессандро, вместо округи разглядывая свежие мозоли на левой руке.
– Да. И не только каштановые. Эта земля, несмотря на её печальную историю, сохранила свой девственный вид. Смотри! – взгляд лазурных глаз Тарроса, кинутый из-под костистой, мужественной надбровной дуги, был направлен на искрящиеся волны, что так послушно превращались в нежную пену, и, ударяясь, разбивались о прибрежные камни.
– Поскорее бы! Устал я уже от этого скользкого весла. У меня копчик болит. – жаловался более прагматичный шутник Алессандро, удивляясь наблюдательности Тарроса. – Что ты ожидаешь от прибытия сюда? – он оглянулся через правое плечо на товарища, сидящего сзади. Его смоляные, с винным отливом глаза, горели внутренней силой и уверенностью в себе. Они смотрели на окружающее с насмешливой иронией.
– Я? Ничего… Буду служить во благо Венеции. Слава великому Дожу! – выкрикнул Таррос, чем вызвал недоумение гребущих по соседству солдат. Ему льстила не столько фанатичная служба, сколько открывающиеся посредством ее пути для романтичной и мятежной натуры.
– Ты смешной, брат! – улыбнулся Алессандро. Но сразу же, немного насупившись, с грустью в голосе, продолжил. – Я уже скучаю по своей Каллисте. – проговорил он, задумчиво вглядываясь в густую зелень острова. В её изумрудных переходах пробивались острые и обтекаемые шапки темных деревьев.
– Надо же, твоя! Не забывайтесь, вы оба, с ней вместе – я все еще ее брат! – дружелюбно засмеялся в ответ Таррос.
Алессандро вновь заулыбался. Молодые люди стали друзьями в раннем детстве, когда отец Тарроса уплыл с Крита из-за семейных распрей. Его тоже звали, только на греческий лад, Александрос. По образованию он был судостроителем.
У Александроса был старший брат – Алексис Каллергис, впавший в обиду на ученого братишку, который долгое время проучился на семейный бюджет обеспеченных землевладельцев в далёких Афинах. Алексиса страшно раздражало то, что Александрос не участвует в их общем деле. Все накопившееся недовольство вскоре выросло в скандал с последующим лишением имущества.
Александрос Каллергис, разочаровавшись в родственниках, удалился в Венецию, что бурно развивалась благодаря морской экспансии. Мужчина уплыл с женой и маленьким сыном, ожидая, что может быть там, в городе богатых морских волков, он станет востребован в своей профессии и самореализуется. Так и случилось.
Маленькая семья поселились в этом невероятном чудо-городе, выбрав среди множества районов различных дельцов рыбацкий квартал. Поначалу они жили довольно-таки скромно. Через год у них родилась пригожая девочка, которую назвали Каллиста.
Однажды Александрос познакомился с Алессандро Армандо, военным инженером – и последний, узнав о его таланте, посчитал, что грешно будет бросить развивать то, чему грек посвятил полжизни. Узнав друг друга лучше, они начали творить вместе.
Из-за бесславных и презираемых властями Империи корней грека, его венецианский друг дал ему свою фамилию, при условии, что тот примет Католицизм и приведет в Папскую веру свою семью. Александрос, будучи не слишком зацикленным на религиозности, согласился.
У Армандо тоже был сын, названный в честь него самого – Алессандро. Два мальчугана быстро нашли общий язык. Они вместе учились,
Последние комментарии
31 минут 26 секунд назад
32 минут 37 секунд назад
40 минут 39 секунд назад
44 минут 34 секунд назад
8 часов 26 минут назад
9 часов 6 минут назад