Молилась ли ты на ночь, Даздраперма? [Т. Флорео] (fb2) читать постранично, страница - 2

Потому, что не было времени, “дело чрезвычайной важности не терпит отлагательств”. Никто не подумал, что отлагательств будет больше, если ценный сотрудник будет всю ночь вслепую бродить по дну Москва-реки. Ничего, сейчас он выйдет на берег, позвонит в управление, там направят машину к консультанту, растолкают его, и привезут сюда. Нечего спать, пока Родина в опасности.

Пока Владлен размышлял таким образом, влага на стекле поменяла текстуру. Гладкая белизна превратилась в подобие фасеточного глаза, мельчайшие капли росли, поглощая друг друга, стали похожи на бисер, затем на сверкающую чешую. Наконец первая тяжелая капля сорвалась, покатилась вниз, как слеза по щеке комсомолки, чертя за собой чистую дорожку. Влад наклонился из стороны в сторону, и по стеклу разбежалось еще несколько ручейков, стекая вниз, омывая иллюминатор, собираясь на резиновом уплотнителе. Снова провел рукой перед глазами, и теперь мог даже различить каждый отдельный палец. Укорив себя за постыдное сомнение в мудрости начальства, он осмотрелся вокруг, поворачиваясь всем телом.

Муть. Видно не намного дальше вытянутой руки, да и смотреть не на что, кроме серого дна, да дрейфующих частиц ила, похожих на пылинки в солнечном луче. Первая вешка нашлась слева, треугольный красный флажок на тонком металлическом пруте. Комиссар подошел к ней, медленно, как во сне, переставляя ноги, и увидел на дне, возле вешки, полузанесенный стальной трос, тянущийся во мрак. Других вешек не было видно, оставалось следовать вдоль троса. Только вот в какую сторону?

Холод обволакивал, не проникая по-настоящему сквозь толстую прорезиненную ткань, но и не позволяя забыть о тоннах и метрах окружающей воды. Тело казалось странно невесомым. Мягкая, но властная, сила течения давила на спину. На спину, значит – вперед. Вперед, туда, где лежит Дворец Советов.

Четыре дня назад, 5 ноября 1951 года, начался XIX съезд КПСС. Больше четырех тысяч делегатов со всех концов Советского Союза, от Бордо до Анадыря, от Норильска до Душанбе, делегации компартий из более чем тридцати стран мира, собрались в недавно открывшем свои двери Дворце Советов. Высочайшее здание мира, в одном только главном зале способное вместить Эмпайр Стейт Билдинг, стало новой жемчужиной столицы перманентной революции.

Так писали в газетах.

Два дня назад, утром седьмого ноября в квартире Владлена зазвонил телефон. Голос Сергеича звучал мрачно.

– Приходи.

“Даже не поздоровался”. Внутри у комиссара что-то оборвалось. Ничего хорошего это не предвещало.

– Праздник же… – отказываться, конечно, было бессмысленно. Но и верить, что что-то произошло, не хотелось.

– Праздник отменили. Через пятнадцать минут чтобы был. – В трубке щелкнуло и пошли короткие гудки.

За ночь, вокруг Дворца возник кордон. Колючая проволока, сторожевые вышки. В вышках – люди в противогазах, в черной форме без опознавательных знаков. По любому, кто приближался к кордону, они открывали огонь на поражение. Били беспощадно, без промаха. Телефонные линии, ведущие в Дворец, были мертвы.

Об этом в газетах не написали.

Тихо шипели клапаны, шелестели поднимающиеся вверх пузырьки воздуха. Каждый следующий шаг давался немного тяжелее предыдущего. Позади осталось два десятка вешек, но не было никакой возможности узнать, насколько он ближе к цели. Чувство времени исчезло. Может, он шел только двадцать минут, а может уже целую вечность. И, может, целая вечность еще оставалась.

Глазу не за что было зацепиться. Иногда попадался мусор, мятые консервные банки, ржавая арматура, голые ветки, похожие на кости утопленников, однажды – старая деревянная лодка, с огромной, почти во все дно, дырой. Но обычно – только серовато-зеленое дно и редкие нити колышущихся водорослей. Но вот впереди возникла угловатая темная форма. Приближаясь, Владлен различил детскую коляску, стоящую справа, почти у самого троса. Совершенно черная, она была новой на вид, только не хватало колес, она стояла прямо на раме полузарытой в ил. Владлену, почему-то, не хотелось смотреть в сторону ее поднятого капюшона, под которым сгустился мрак, не поддающийся даже свету мощного фонаря. Ему пришла в голову странная мысль – сойти с условной тропы, обогнуть эту коляску как можно большим крюком. Но, тогда он никогда бы не нашел путеводный трос снова.

“Да не набросится же она меня, что со мной такое”, злясь на самого себя, подумал он. Хотя… Он был очень далеко от всего знакомого, привычного, от мира где коляски не бросаются на людей.

Да ну, придет же в голову глупость…

Правая сторона тела как будто вся похолодела, покрылась мурашками когда он проходил мимо нее. И нестерпимо хотелось оглянуться, когда коляска осталась позади. Но Владлен отогнал это чувство.

“Может у меня кислородное голодание? Вот и мерещится всякое.”

Но даже если и так, то что с этим можно сделать сейчас? Ничего. Только продолжать идти вперед.

Трос кончился у жерла бетонного тоннеля, по обе стороны которого стояли последние две вешки. При