Истории без любви [Вера Борисовна Дорофеева] (fb2) читать постранично, страница - 2

малогабаритные квартиры, к спорам с домашними и друзьями, к капризам жен и плачу детей — в теплый мир обычных житейских забот. Хотелось черного хлеба и селедочки с отварной картошкой. Но погоды не было. И четвертый месяц угрюмо заступал на ночную вахту опостылевший Южный Крест...

Погоды не было. Не здесь, в южных широтах, а там — в далеком магнитно-сопряженном с Кергеленом поселке Карпогоры Архангельской области. Гнилая зима северного полушария наглухо закрыла непробиваемым туманом небо не только над поселком, но и над всей западной Арктикой. Тщетно радисты — с французского ракетодрома — каждые три часа вот уже который месяц вызывали Карпогоры. В ответных депешах порядок цифр был неизменным: «Туман, видимость низкая, ждите...»

Французская геофизическая ракета «Эридан» должна была поднять на стошестидесятикилометровую высоту советскую электронную пушку, которой в магнитосфере Земли предстояло произвести залп пучком заряженных частиц. По замыслу ученых этот поток электронов должен был пронестись по силовым линиям магнитного поля планеты, чтобы над далеким поселком в Архангельской области расплеснуться причудливыми сполохами искусственного северного сияния.

Космический ускоритель для этого советско-французского эксперимента был разработан и создан в Институте электросварки имени Е. О. Патона Академии наук УССР.

Кто-то из друзей, узнав про командировку на Кергелен, с завистью сказал Ланкину: «Вот это фарт! Сначала Тулуза, теперь Индийский океан. От одной экзотики можно сойти с ума!»

Через месяц патоновцы, готовившие на Кергелене аппаратуру, уже были сыты экзотикой по горло.

Ракета, задрав акулью морду в небо, терпеливо стояла на стартовом столе. Ей не было дела до обыденных мелочей земного бытия. Настоящая жизнь предстояла там, в вышине. И она, длинная огненно-красная рыба, равнодушно взирала на своих создателей, изнывающих от безделья и неизвестности. Шел четвертый месяц их жизни на Кергелене. Им было не до шуток...

КИЕВ. ОПЫТНЫЙ ЗАВОД ИЭС. СБОРОЧНАЯ ПЛОЩАДКА

В Киеве тот январь был бесснежным и почти сухим. Солнце, слегка припекавшее в полдень сквозь пыльные, заклеенные окна института, высушило землю на газонах до пепельной белизны. Изредка скупой восточный ветер прогонял по каменному каньону Крещатика зыбкие туманы, приползавшие с Киевского моря. Было ясно, с пронзительно солнечными полднями и легким морозцем по вечерам, словно на дворе стоял март...

Большой плакат под навесом испытательной площадки опытного завода ярким суриком вещал: «Курить категорически воспрещается!» И дым от сигарет тоненькими сизыми струйками поднимался к этому объявлению. Шестеро в лоснящихся телогрейках, в тяжелых ботинках, покрытых слоем пыли, смешанной с соляркой, — слесари- сборщики и научный сотрудник — стояли, курили и говорили о погоде, рыбалке, мотыле и мормышках. Разговор был легкий, пустяковый. А вид у людей — усталый и угрюмый. То один, то другой украдкой бросали взгляд на красную тушу сварочной машины К-700, которая разлеглась на решетчатых металлических тумбах и взирала на мир зарешеченными глазницами воздухозаборников. Чуть поодаль от нее, у ворот, поблескивало сталью орудийное жерло трубы большого диаметра. Ее отрезки, похожие на гигантские модные плоские обручальные кольца, находились на другом конце площадки. Один из них лежал на земле плашмя, угрожающе выставив острые заусенцы расплавленного металла. Но никто из сборщиков этого, казалось, не замечал.

Час назад старший инженер Василий Загадарчук, задрав голову, крикнул крановщице: «Вира!» Натянулись тросы, плотно обхватив стальной уздой трубу, потащили ее за собой. И из стального зева начала медленно выползать красная туша машины.

— Все путем, — сказал Василию бригадир слесарей. — Теперь прогоним вхолостую и начнем демонтаж. Через два дня на полигон.

Через тридцать минут, когда К-700 закрепили на опорах, Василий нажал кнопку пуска. И по вибрации пульта, по другим малым приметам он сначала почувствовал, а лишь потом услышал, что двигатель пошел вразнос...

Теперь они стояли, курили, перебрасывались рыбацкими байками. Василий слушал, подавал реплики, а сам думал о том, что сроки все вышли, К-700 ждут на трассе, а сколько заберет дней эта авария, не скажет никто, даже ведущий конструктор Сахарнов.

Загадарчук подошел к верстаку, где стоял телефон.

— Попросите Сахарнова. Что? Ушел обедать? Это Загадарчук. Как придет, сообщите: на К-700 авария...

КИЕВ. КАБИНЕТ УЧЕНОГО СЕКРЕТАРЯ СМЕЖНОГО ИНСТИТУТА

Пожилой, подтянутый человек, с румяным лицом мальчика-шалуна и седым ежиком волос, быстрым взглядом окинул Евгения Дейнеко, важно кивнул и, не вставая из-за стола, протянул руку за документами. Сесть

Евгению не предложили: не произвел он должного впечатления. И пока ученый секретарь бегло просматривал письмо из Института электросварки имени Патона, младший научный сотрудник этого института Дейнеко стоял у