Семья Рутенберг. Семейная хроника [Лев Вирин] (fb2) читать постранично, страница - 3

class="book">— Яша нас беспокоит, боюсь я за него, — сказала Голда Иса-

ковна. — Способный мальчик, да горяч очень. Как бы не сбился

с пути. Привязался к рыжему Хаиму. А тот ведь после фронта

стал совсем гоем. В синагогу не ходит. Трефное жрет.

— Худо, — кивнул рэб Залман. — Не то беда, что он веру

потерял. Сейчас трудное время, и многие уходят от веры пред-

ков. Он хоть выкрестом не стал. Плохо, что Хаим примкнул

к этим бешеным, к большевикам. Орет на митингах «Экспро-

приация экспроприаторов!». А ведь сказать по человечески, так

выйдет: «Грабь всех подряд». К тому же он двоюродный брат

Яше. И с фронта пришел с двумя «Георгиями» да с изувечен-

ной правой рукой. В глазах мальчика — герой. Думаю, вы спо-

хватились вовремя. Надо что-то придумать. Запрещать — без

пользы. Запреты нынче не действуют. Революция.

— Может отправить его куда-нибудь подальше от Ельни, —

предложил Абраша. — Станет сам отвечать за себя, повзрослеет.

— В Харьков, к тете Фире? Она давно приглашала нас прие-

хать,— заметила Рейзл.

— Надо подумать. Страшно отпускать мальчика далеко

в такое тревожное время,— озабоченно молвила Голда Иса-

ковна.

— А кто у вас в Харькове? — спросил раввин.

— Моя сестра Фира замужем за Моисеем Гольдбергом.

У него с братом там конфетная фабрика, «Братья Гольдберг».

Большое дело. Яше будет чему поучиться, — ответил Арон

Яковлевич.

— Удачная мысль, — заметил рэбе, покрутив длинный ло-

кон пейсов. — Лучше будет, если он не догадается о подлинной

причине отъезда. Пусть думает, что ему дают возможность вы-

двинуться, стать человеком.

— Конечно, рэбе! Это понятно. Спасибо за мудрый совет.

10

1917 – 1925 годы

* * *

Утром, торопливо позавтракав, Яша рванулся:

— Мамеле, я пошел.

— Опять Яшка сбежал, а вся уборка на мне... — заныла Циля.

— Ничего, доченька, Исачек поможет тебе вымыть посуду.

Исак с сожалением закрыл книгу и направился к тазу с по-

судой.

Голда Исаковна положили руку Розе на плечо:

— Рейзеле! Ты совсем мало рассказывала о Смоленске. Как

ты там устроилась? Как учеба?

Роза вместе с тремя подружками снимала комнату рядом

с больницей. Жили коммуной, вместе и занимались. В Смолен-

ске у неё тётка Рива. Только жить у тети неудобно. Тесно, во-

семь человек детей. Да и ходить до больницы через весь город.

— А с кем ты живешь? Что за девочки? Еврейки?

— Девочки замечательные! Злату Шимкус ты знаешь. И две

русских — Таня Смирнова и Катя Потапова. Очень интелли-

гентные и порядочные девушки, совсем не антисемитки.

А на курсах доктор Егер читает нам физиологию и патоло-

гию, а доктор Моргенштерн — анатомию и основы хирургии.

И как здорово читают!

Мама насторожилась:

— Как там эти доктора, не заигрывают ли с курсистками?

Рейзл успокоила её. Густав Карлович Егер совсем старый,

ему, наверное, уже сорок лет. А доктор Моргенштерн, правда

молодой, но очень воспитанный и никогда себе ничего не

позволяет.

— Молодой и очень воспитанный? Расскажи-ка подробнее.

Выяснилось, что он еврей, кончил Варшавский универси-

тет. У отца обувной магазин в Вильне.

— Женатый?

— Нет ещё.

Голда Исаковна поглядела на дочь, задумчиво покачала

головой.

— Не спеши, Рейзеле. Ошибиться легко, исправить трудно.

Семья

11

Роза вспыхнула:

— Ну что ты, мамеле!

— Ладно, ладно. Ну а как ты, Абраша? От твоих писем мало

толку.

— Ой, здорово. Мы с Изькой Фишманом, как приехали

в Питер, сразу пошли на Путиловский. Завод огромнейший,

один из лучших в России. Диплом Политехникума — вещь

солидная. Ну, Изю зачислили в механический цех, а меня —

в литейку. Вот ведь повезло! Это только дураки говорят,

что в литейном грязь, жара и адская работа. Там страшно инте-

ресно, особенно на участке бронзового литья. Масса секретов,

которых ни в одной книге нет. Я подружился со старыми ли-

тейщиками, учусь. Мы сняли дешевую комнатку за Нарвской

заставой, близко от завода.

— Ты заходил к тете Лие? Как они?

— Пока не добрался.

— Как же так, Абраша? Ведь тетя Лиечка мне не только

двоюродная сестра, но и самая близкая подруга. И у неё один

из лучших домов в Петербурге.

Голда Исаковна гордилась этим