салон. И поставили бы в салоне настольный бильярд. Я очень люблю играть в настольный бильярд.
— Салон — это не главное, — возразил Вася. — Сперва надо починить машину. А потом как следует оборудовать ходовой мостик. Чтобы на нём были штурвал, компас, барометр и кренометр.
— И прожектор, — добавила Галя.
— Конечно! — подтвердил Вася. — Ночью без прожектора плавать очень опасно, особенно в неизвестных морях, которые ещё не оборудованы навигационными знаками и где нет маяков.
— А мы с тобой поплывём в неизвестные моря? — воскликнула Галя, ухватив его за руку.
— Поплывём, — уверенно сказал Вася. — В известных мы уже плавали, тут неинтересно. Ни китов, ни осьминогов, ни необитаемых островов. А там… — Вася раскинул руки, — куда ни повернёшь штурвал, всюду неизвестные необитаемые острова, а на них кокосовые пальмы, тигры, кобры, орангутаны и туземцы. Курс норд-норд-вест! — закричал Вася. — Сигнальщик, доложить, что видишь впереди по курсу!
Галя пригляделась и сказала:
— Вижу впереди необитаемый остров Коренец! А на нём три белых туземца делают что-то такое непонятное. Они чего-то строят!
— А ну-ка…
Вася пригляделся, прикрывая глаза рукой от клонившегося к западу солнца.
— Это дядя Георгий с рабочими, — сказал он.
— Ты знаешь, чего они делают?
— Нет, — сказал Вася. — И не надо смотреть, они просили не подглядывать.
— Но они же не увидят, что мы подглядываем! — возразила Галя. — Никто ничего не узнает.
— Как это «никто»? — удивился Вася. — Мы-то будем знать, что мы подглядывали.
— Мы — это ничего, — сказала Галя. — Я же сама себя ругать не буду за подглядывание!
— Ты не будешь, а я буду, — грустно сказал Вася. — У меня натура такая. Я иногда сам себя больше ругаю, чем мама или учительница. А иногда они меня ругают, а сам я себя не ругаю, потому что не чувствую никакого преступления, а чувствую, что я ни в чём не виноват. И тогда мне ничуть не стыдно, что ругают. Странно, да?
— Очень удивительная у тебя натура, — сказала Галя. — Зачем же самому себя ругать, когда так много есть разных людей, которые всегда тебя ругают. Себя надо хвалить, потому что хвалят редко и хваления всегда мало и недостаточно.
— Самому себя хвалить — это не то удовольствие, — покачал головой Вася. — Рулевой, курс вест-зюйд-вест по компасу!
— Есть вест-зюйд-вест по компасу! — отрапортовала Галя и перестала подглядывать за дядей Георгием, потому что корабль теперь плыл в другую сторону.
Внизу на палубе что-то гулко прогрохотало.
— Стоп машина! — скомандовал Вася. — Боцман, правый якорь отдать! На клюз пять смычек… Эй, Аркаха, что у тебя там?
Вася перегнулся через ржавый поручень, окончательно загубив выданную ему утром свежую рубашку.
— Ура! — проорал Аркашка. — Отодрал доску! Только у меня гвоздодёр утонул…
— Как утонул?! — возмутился Вася. — Это же казённое имущество, оно в ведомости записано. Зачем же ты его над бортом держал?
— А я его и не держал над бортом, — сказал Аркашка. — Он упал торчком на палубу, проткнул её и утонул.
— Вот до чего проржавел корабль, — покачала головой Галя. — А ты говоришь: в неизвестные моря. На нём до Нервы не дойдёшь.
— Ну, и не пойдём, — кивнул Вася. — Поплыли домой пешком!
22
Скрывать нечего, было отчаянно интересно, что же там строят, на Южном мысу, где кладбище. Но как ни расспрашивали взрослых, сколько ни подглядывали из-за густых кустов, ничего точно распознать не удалось. Хорошо, что дела всегда было много, и один нерешённый вопрос не доставлял так уж много мучений. Но однажды утром скульптор Георгий Александрович, кончив завтракать и отодвинув кружку в сторону, пригласил всех жителей острова на Южный мыс. Прямо сейчас.
Ребята, которые в этот момент драили на дворе медную доску с корабля, придавая ей золотое сияние, бросили работу и пошли вместе со всеми.
Миновав ещё влажный от утренней росы лес, увидели знакомую ограду из якорной цепи, заметно уже подросшие молодые деревца и блестевшие лаком строгие и торжественные якоря.
А в самой середине маленького кладбища возвышалось то, что столько дней тревожило любопытство. Однако и сейчас можно было только догадываться, что это такое, ибо оно было накрыто свободно спадающей материей.
— Вот, товарищи… произнёс со смущённой улыбкой Георгий Александрович. — Наша работа закончена. Но прежде чем показать её вам, секретарь райкома хочет сказать несколько слов.
К Васиному удивлению, вперёд вышел один из помогавших дяде Георгию рабочих. Он помолчал немного, обдумывая свои будущие очень важные слова, потом вскинул голову, оглядел каждого внимательно, и Васю тоже внимательно оглядел, улыбнулся и начал говорить.
— Что-то вроде бы и забылось, затерялось во времени.
Последние комментарии
2 дней 14 часов назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 17 часов назад
2 дней 17 часов назад