Реализация [Дмитрий Николаевич Дашко] (fb2) читать постранично, страница - 2

голубчик турманом, куда глаза глядят.

А глядеть особенно было некуда. Родни в городе нет, с друзьями тоже как-то не сложилось…

Само собой, выходное пособие, как я его ни экономил, закончилось быстро – инфляция набирала ход, в магазинах регулярно переписывали ценники и, конечно, не в меньшую сторону. Деньги таяли как снег весной.

Нищему собраться – только подпоясаться. Все мои нехитрые пожитки поместились в тонком, обитом потёртой кожей, чемоданчике, с которым я вышел из освобождаемой комнаты и сразу оказался перед добрыми и светлыми очами Степановны, давно взявшей надо мной что-то вроде шефства.

– Жора, а ты куда собрался? – участливо спросила она.

Я пожал плечами, поскольку действительно не имел ни малейшего представления, куда направлю стопы, как только покину ставшие негостеприимными стены общаги.

– Пока не знаю, Степановна. Что-нибудь придумаю – чай, голова на плечах есть.

– Дурная у тебя голова! – запричитала женщина. – На улице жить собрался?

– Ну почему на улице? Я ж говорю – что-нибудь придумаю, – с показной уверенностью заявил я. – Спасибо за всё, Степановна. Мне пора.

– А ну стой! – приказным тоном объявила Степановна. – Ишь ты какой – придумает он что-то, – передразнила женщина меня. – В коледорчике обожди, пока я с комендантшей покалякаю. Отпроситься надоть у неё ненадолечко.

В принципе мне было всё равно – подождать, так подождать. Спешить всё равно некуда.

Степановна вернулась через пару минут, взбудораженная и словно слегка помолодевшая.

– Отпустила меня комендантша. Пошли, Жора.

– Куда?

– На кудыкину гору. Ко мне пошли, у меня пока поживёшь.

У меня перехватило дыхание.

– Степановна, ты это… у меня пока с деньгами напряг, но это временно. Я тебе потом заплачу, сколько скажешь.

– Я тебе дам – заплачу! – обиделась Степановна. – Чтоб я даже слова такого от тебя больше не слышала! Мне, старухе, одной жить скушно. С тобой, глядишь, будет повеселее. Если захочешь – девок приводи, возражать не стану.

Не выдержав, я от всей души обнял эту добрую и милую женщину.

– Прости, Степановна. Ты… ты такая! У меня слов нет…

– А они нам и не нужны, – отмахнулась Степановна. – Что такое слова? Ничего, окромя сотрясания воздуха.

С того дня я и поселился в её небольшой деревянной избушке, стоявшей почти на окраине города.

И даже, когда получил первое – весьма приличное по всем меркам жалование, съезжать не стал.

Мне нравилось общество Степановны, я просто купался в её доброте, которую она бескорыстно дарила. В свою очередь тоже старался помочь: дров наколоть, огородик прополоть… да мало ли мужских дел по хозяйству. Денег подбрасывал, продукты покупал.

В общем, уживались неплохо. Она заменяла мне мать, а я стал для неё сыном, пусть формально мы были совершенно чужими людьми. Но… жизнь на то и жизнь, чтобы приводить к неожиданным ситуациям.

Я замер. Этот тип мне не понравился сразу. Не благодаря внешности, с ней как раз всё в ажуре: смуглый, тонколицый, по поведению – дамский угодник… Вот только ни к первой, ни ко второй категории посетителей он точно не относился – ни разбогатевший фирмач, ни номенклатурщик. Денег особых не водится – сидит уже второй час и за всё время как-бы нехотя выпил пару стопок самой дешёвой водки да вяло поковырялся вилкой в салатике, но при этом видно, что глазки-то голодные.

Номенклатура, как правило, пуглива, словно олень в лесу, постоянно ко всему прислушивается и готова в любую секунду скрыться через чёрный ход.

Этот явно спокоен и хладнокровен. Если и боится чего-то – точно не разноса по партийной линии.

Вроде посматривает на девчонок, поднимающих на маленькой сцене ножки кверху, но основной его интерес направлен явно не туда.

Куда же ты смотришь, голубь сизокрылый? Да ясно куда: прямо пожираешь глазками украшения на спутницах нэпманов (очень редко это их жёны, в девяноста случаях из ста – любовницы). Крутить с этими красотками романы бессмысленно – кроме подачек богатых любовников, у них за душой ничего нет, и пару эти дамочки ищут по принципу: чем толще кошелёк – тем лучше.

А наш типчик явно пытается разобраться, что висит на шее у этих фемин: настоящие жемчуга, золото и бриллианты или дешёвенькая бижутерия?

Ну, насколько мне известно, кутящий сейчас за столом, на котором и яблоку некуда упасть, владелец сети булочных гражданин Фридман Арон Моисеевич, любит, чтобы было «дорого-богато» и не позволит своей восемнадцатилетней пассии Софочке выйти в обычных стекляшках, вместо брюликов.

Именно на Софочку чаще всего поглядывает подозрительный тип. А во взгляде его – отнюдь не восторг от форм красотки (на мой вкус – так себе, кожа да кости), а щёлканье бухгалтерских костяшек. Тут и дурак поймёт, что на девушке в данный момент висит сразу несколько состояний.

Но только на Софочке свет клином не сошёлся. Сей далеко не юноша – я бы дал тонколицому навскидку лет тридцать и отнюдь не лагерей – рассматривал и