Моя поездка в Чердынь [Сергей Михайлович Прокудин-Горский] (fb2) читать постранично, страница - 2

товар.

Один раз в году поздней осенью сотни этих охотников съезжались к Алину в гости, и тут был пир-горой. На улице и в огромном дворе расставлялись столы и целую неделю шло веселье, душой которого был сам хозяин.

Популярность Алина была огромна. Можно сказать, что на Урале и в большей части Сибири у него было очень большое преданное войско отличных стрелков.

Ошибочно было бы думать, что Алин был простой, грубый, разбогатевший мужик. Напротив, он был в достаточной мере образован, чего достиг совершенно самостоятельно.

После обильного завтрака Алин предложить мне посмотреть его «хозяйство». Хозяйство это заключалось в огромных сараях, где хранились много тысяч шкур разных зверей. По стенам сараев тоже были развешаны шкуры и все первоклассного качества. Мало-мальски не первоклассную шкуру Алин направлял к скупщикам мелкого калибра, да и от охотников приказчики не принимали такого товара.

Чтобы судить о размере этого дела, приведу фразу Алина, когда мы осматривали огромный сарай с лисьими шкурами: «Уж извините, сейчас не время хвастать черно-бурой лисой, вот приезжайте к ранней весне, а сейчас здесь висит всего 500-600 шкур».

Все самые крупные торговцы России и Европы, как и Америки, были клиентами Алина.

«А теперь позвольте похвастать своим «музеем», сказал Алин, когда мы окончили беглый обзор сараев. Он привел нас в большой зал в доме, где под стеклянными колпаками в отличном порядке стояли чучела зверей и птиц. Был один экземпляр лисицы альбиноса, причем вся лиса снежно-белого цвета из породы чернобурых с очень длинной и густой шерстью. За эту лису Лондонский музей предлагал Алину 50 тыс. рублей. «К чему мне их деньги», сказал мне Алин: «я это дело и сам люблю, да и лисе здесь хорошо.

Особенно большая коллекция выродков была из рябчиков и белок. Была удивительная коллекция рогов благородного оленя. Один экземпляр таких рогов имел по 22 отростка на каждом роге абсолютно одного размера и одинакового расположения — явление исключительно редкое. Был черный медведь с широкими белыми полосами, как у зебры. Поразительна еще была коллекция выродков-горностаев.

Всего не опишешь.

Алин очень гордился и дорожил своим музеем, постоянно пополняя его чем-нибудь новым. С охотниками у него был уговор на случай, если им попадался интересный, по окраске или другим каким-либо особенностями зверь или птица; за это платилась особо высокая цена.

Из описанного видно, что Алин не был простым разбогатевшим мужиком, да он и не производил такого впечатления. Наоборот, в беседе с ним чувствовался в нем интеллигентный, развитой человек. По-видимому, он был старого толка, т. е. старообрядцем, как и его жена, и держался старых обычаев.

После осмотра музея мы возвратились в столовую, где был накрыт чай и подано шампанское.

За чаем Алин обратился ко мне со следующими словами:

«Не окажете-ли вы мне помощь в одном деле, о котором я не раз обращался к губернатору, — но без успеха. Он нашел это неуместным, и я получил отказ».

«В чем дело?» — спросил я.

«Несколько лет подряд я собирал мех молоденьких зверей исключительного качества и сделал из них малахай, который хотел бы поднести Наследнику Цесаревичу».

«Сам я сделать этого не могу, и потому обращался к губернатору, но видимо он или не хочет, или не может этого сделать».

«Вы имеете очень легкий доступ к Их Величествам и, быть может, мне поможете. Никаких наград я не хочу, а просто хочу выразить наши чувства Их Величествам. Зимой хорошо будет Наследнику в этой шубке!»

Я совершенно не знал, мог ли или нет губернатор помочь Алину в этом деле; возможно, что, если и мог, то это было сложно, ибо он не мог действовать помимо министра внутренних дел, а последний помимо министра двора.

С другой стороны, в таком отказе я лично видел большую ошибку, так как игнорировать выражение преданности таких людей, как Алин, особенно людей, живущих на далеких окраинах России и располагающих большими силами, по моему мнению, не следовало. Если считать очень скромно, то можно сказать, что у Алина было 3-4 тысячи охотников, а у последних были еще свои люди и это уже целая армия преданнейших людей и преданных и не по обязанности, а «за честь и за совесть». Никаких мыслей, о каком-либо вознаграждении у Алина, конечно, и быть не могло при его огромном состояли и понятно он не имел в виду «дать яйцо, чтобы получить быка», как говорят французы.

Зная, из опыта моих многочисленных поездок по окраинам России, манеру отношения русской высокой администрации к окраинам и находя ее глубоко не дальновидной, я решил помочь в данном случае, ибо действительно имеет полную возможность