Годы в броне [Давид Абрамович Драгунский] (fb2) читать постранично, страница - 9

справедлив, причем все эти качества сочетались в нем с большой человеческой добротой.

Ночную тишину леса нарушила громкая команда «По машинам! Заводи!». Железный звон люков и гул моторов разнеслись по округе. Дым закрыл звездное небо.

«Вперед!» Батальон вытянулся и выполз из леса. Ныряя по ямам и кочкам, танки вышли на грейдерный тракт Ржев — Белый. Шли медленно, с выключенными фарами. Изредка впереди маячили красные огоньки стоп-сигналов.

По обеим сторонам дороги стеной стоял лес.

Сидя в легковой машине, я подводил итоги дня. На плечи мои тяжелым грузом легла ответственность за судьбу подчиненных и вверенную батальону технику. Сидевший рядом комиссар батальона А. П. Ткачев то ли уловил мое настроение, то ли и сам думал о том же.

— Не унывайте, комбат, — тепло произнес он. — Будем поровну делить радость побед и горечь неудач.

Я немного оживился, попросил его рассказать о себе. Биография комиссара была похожа на биографию сотен тысяч юношей комсомольского племени первых пятилеток. Он работал у кулака в своей деревне на Рязанщине. Восемнадцатилетним пареньком подался в Москву, на стройку. По зову партии опять возвратился в деревню. Стал активным организатором колхоза. Потом армия и служба в железнодорожных войсках. В последние годы был машинистом на железной дороге.

— Как же вы попали на фронт? — допытывался я. — Железнодорожникам ведь положена броня?

— Верно. Положена, — подтвердил Ткачев. Потому и нелегко дался мне уход в армию. Грозили даже партийным взысканием. А я все же не испугался. — Глаза комиссара сощурились в улыбке. — Выручил секретарь райкома партии. Уговорил я его.

Ткачев ловко свернул трубкой кусочек газеты, всыпал горсть табаку и закурил козью ножку.

— Ну а вы как шагали по жизни? — напрямик спросил он.

Но мне не удалось рассказать о себе. Заместитель по технической части воентехник 1 ранга Дмитриев догнал нас на своем неуклюжем пикапчике и сообщил неприятные новости: у двух танков слетели гусеницы, и вообще наши старушки Т-26 и БТ-5 отстали от тридцатьчетверок.

— Что прикажете делать? — обратился ко мне Дмитриев.

— Остановиться и подтянуться.

Замолкли моторы, перестали лязгать гусеницы, легкий ветерок обдувал жалюзи двигателей. Экипажи вылезли из танков и жадно глотали остывший ночной воздух.

С фонариками в руках ко мне пробирались командиры рот и взводов.

Уточнили маршрут дальнейшего движения.

Кто-то крикнул; «Самолеты противника!»

Высоко над нами прошла в сторону Москвы стая фашистских бомбардировщиков.

Скоро опять раздалась команда «Вперед», и наш батальон продолжил движение. Не прошло и двух часов, как врассыпную, поодиночке, на запад пронеслись отдельные немецкие самолеты.

— Видимо, дали им духу: как зайцы, разбежались в разные стороны, заметил начальник штаба.

Из-за поворота прямо на нас выскочил маленький броневичок.

Офицер связи Левочкин — такой же подвижный, как и его машина, доставил срочный приказ: «К 7.00 быть в лесу юго-западнее города Белый. Коваленко».

— Это кто же подписал?

— Командир дивизии, ваш будущий хозяин, — быстро откликнулся Левочкин и тут же указал на карте обведенный красным карандашом кусок леса: — Здесь вам надо сосредоточиться к утру.

В ночное время нам не удалось выйти в эти леса. Начало светать. Колонна растянулась. По-прежнему отставали Т-26.

— Этак мы не доберемся к фронту, — недовольно заметил Ткачев.

— Без танков идти к комдиву нам нечего, — говорю ему и решаю завернуть батальон в лес, дозаправить машины, подтянуть отставшие танки и заодно разведать дороги.

Вместе с комиссаром и начальником штаба обходим подразделения.

В ожидании кухни усталые, запыленные танкисты приткнулись кто где. Спали в танках, под кустами, на снарядных ящиках. Водители, как всегда, копались в моторах.

— Нам повезло, — говорит мне Ткачев.

— Пока не вижу этого. Боюсь, что утром нас засекут и дадут жару.

— А в чем нам все-таки повезло? — включился в разговор начальник штаба Коханюк.

— Ну как же! — оживился Ткачев. — Наш батальон на девяносто пять процентов состоит из комсомольцев — курсантов Харьковского танкового училища. Я с ними вчера беседовал накоротке. Ребята рвутся в бой и, надо полагать, проявят себя с самой лучшей стороны.

Мимо нас проковылял пожилой мужчина в красноармейской форме.

— А этот комсомолец откуда взялся? Тоже из Харькова? — бросил реплику Коханюк.

Его шутка вызвала у окружающих улыбку. Я тоже не удержался. Остановил красноармейца.

Это был фельдшер батальона Лаптев. Весь его вид говорил о том, что он впервые облачился в военное обмундирование.

— Как вы попали на фронт? — спросил я улыбаясь.

— Пошел добровольцем, товарищ комбат! — сердито огрызнулся военфельдшер. — А вот вы как попали?

— Тоже добровольцем, — смущенно ответил я, понимая, что допустил бестактность.

Завтрак затянулся. Помпохоз у нас оказался --">

Пожертвовать