После Рима. 430–800 по Рождеству. От «солдатских императоров» до Карла Великого [Гай Аноним] (fb2) читать постранично, страница - 14

Валентиниана III.

Договор был заключен очень вовремя, так как между вандалами и вестготским королевством намечался любопытный военно-политический союз против Рима. В 442 году король Теодорих ввиду этого альянса даже обручил свою дочь с Гунерихом. Такой союз стал бы роковым для обеих частей Римской империи, но теперь этот политический брак был расстроен — не без вмешательства Аэция, распустившего слух о том, что невеста хочет отравить вандальского короля, своего будущего свекра. Не нужную более и даже опасную вестготскую принцессу Гейзерих изуродовал, отрезав ей нос и уши, и отослал к отцу.

Впрочем, причиной грабительского и унизительного договора была вовсе не угроза альянса вандалов с вестготами. У Римской империи теперь не было другого выхода, потому что с востока надвигались гунны Аттилы. Об этом скупо сообщает Проспер Аквитанский: «Когда гунны свирепым грабежом стали опустошать Фракию и Иллирик, возвращается обратно для защиты восточных областей войско, которое находилось на Сицилии».

О, Аттила, великий мастер, создавший первую в истории рекламу! Там, где ступил мой конь, трава не растет. Сколько прекрасных идей ты дал бы нам для рекламы щелочи или инсектицида! Гений, отправлявший послами самых изувеченных, грязных, безобразных гуннов, чтобы они жрали при всех сырое мясо и люди думали, будто ты невежда и злодей, тогда как на самом деле, изучив до тонкостей греческую софистику, ты открыл раньше всех то искусство втирать очки, которое мы называем общественными отношениями. О ты, получивший honoris causa степень доктора рекламы! Дозволь и мне, от лица всех рекламщиков, положить бессмертника — нет, клеверу — в кормушку твоего коня, давшего миру больше, чем Буцефал, Россинант и Бабиека!

Алехо Карпентьер, «Весна священная»

Глава 2 Гунны идут…

Ужас перед гуннской империей Аттилы был невероятно велик. Впереди кочевой империи летели кровавые легенды, описывающие гуннов чудовищами, подобными адским созданиям. Внушаемый этими сказками страх действовал на противников не хуже стального оружия, при том что Западная Римская империя была неплохо знакома с дружинами гуннов, время от времени воевавших за плату в составе имперских войск. Множество племен, и в числе них весьма воинственные, бежали от гуннов, не пытаясь вступить в бой.

Конные варвары были грозными воинами. Незнакомые римлянам стремена позволяли всаднику прочно держаться в седле и свободно действовать обеими руками, а стрелы, выпущенные из мощного гуннского композитного лука с обратным выгибом, сохраняли свою смертоносность на расстоянии 150 метров. Гунны были практически неуязвимы, так как дальность их стрельбы не позволяла противнику приблизиться на расстояние удара.

Слухи о гуннах еще за 70 лет до описываемых событий услышал и передал нам Аммиан Марцеллин:

«Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит своей дикостью всякую меру. Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов. При столь диком безобразии человеческого облика они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть.

<...> Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги — козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях.

<...> Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский --">

Пожертвовать