С голоду [Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк] (fb2) читать постранично, страница - 3

конце все-таки к Сережкиным деньгам повернет… Это даже испугало Степана, и он несколько раз принимался молиться, отгоняя закрадывавшуюся в сердце черную мысль. Сережка спит рядом, котомка в головах – всего протянуть руку, добыть деньги и потихоньку уйти с ними. Степана даже холодный пот прошиб от этой мысли, и на полатях ему кажется душно – давит его что-то, точно жерновом навалили. Так всю ночь промаялся Степан, а когда рассветало и бабушка Василиса по привычке затопила печку, он слез с полатей и начал собираться в дорогу.

– А Сережку-то што не будишь, Степанушко? – спросила старуха. – Больно он вчера просил тебя, штобы вместе идти…

– Будил, да крепко спит… Один дойдет.

– Умаялся тоже с дорога-то, сердешный, – согласилась старуха. – Ну, ин, пусть отдохнет, а потом и один добежит: не велико место двадцать верст. Да ты што, Степан, туманный какой-то?..

– Неможется, бабушка… Вот пойду, так ветерком обвеет.

Старуха по своему поняла это «неможется», – просто отощал мужик, и конец делу. Едва ноги волочит. Из сил выбился. И другие мужики такие же. Ох, плохо дело.

– Так я Сережку-то разбужу, – говорила старуха, провожая Степана за ворота. – Вострый паренек…

Степан ничего не ответил, а быстро зашагал вперед, точно хотел убежать от мучившей его всю ночь мысли о Сережкиных деньгах. Он ни разу не оглянулся и даже не сказал старухе спасибо за ночлег.

– Нет, неладное что-то попритчилось с мужикам, – вслух думала бабушка Василиса и пошла сейчас же будить Сережку – у ней в голове мелькнуло смутное подозрение относительно целости Сережкиных денег.

Когда Сережка сосчитал свои шесть целковых, бабушка Василиса облегченно вздохнула: напрасно подумала худое про голодного человека…

III

Идет Степан знакомой дорогой и думает: «А хорошо я сделал, что ушел от греха…» А бес так и смущал: стоило руку протянуть. Да и старуха тут толкалась все время, в случае чего прямо на него бы и подозрение пало. Нет, хорошо, что убрался во-время… Вот только голод донимал Степана и даже мутило натощак, а попросить кусок хлеба в знакомой деревне было неловко: все в лицо его знали. В последний раз он поел в заводе, на постоялом дворе – попросил у ямщиков. И стыдно было, да люди чужие, никому не расскажут.

Прошел Степан половину дороги и совсем выбился из сил. Ноги стали подкашиваться от усталости… Как на грех никого попутных не попадалось. А солнце уж совсем высоко и так припекает… Отдохнуть бы, полежать. Встретив недалеко стоявшую от дороги сенокосную избушку, Степан завернул в нее отдохнуть. Лег он на солому, закрыл глаза, а перед ним лицо Сережки и так улыбается весело…

– Господи, помилуй! – взмолился Степан.

Бессонная ночь взяла свое. Сколько времени Степан спал в своей избушке – он не помнил, а только проснулся от какой-то песни. Кто-то шел по дороге и горланил. Степан выглянул из избушки: Сережка…

– Эй ты, непутевый, с какой радости песни горланишь? – окликнул его Степан.

– Да это ты, Степа? А я думал, што ты уж в деревне…

– Неможется мне… Прилег передохнуть, да и заснул.

– Будет отдыхать-то. Пойдем вместе…

– И то пора, Сережка…

Они пошли вместе, то есть Сережка впереди, а Степан за ним.

– А мне говорила баушка Василиса про тебя, Степа: туманный, говорит, такой пошел домой-то… Жалеет тоже.

Имя бабушки Василисы заставило Степана вздрогнуть, точно оно навело его на какую-то страшную мысль. В самом деле, он ушел вперед, а Сережка вышел после… Потом найдут Сережку где-нибудь в лесу, а чье дело – поди поищи. Опять холодный пот прошиб Степана, и он весь задрожал. Господи, что же это такое?.. И голова кружится, и в глазах какие-то красные пятна. А Сережка шагает впереди, и котомочка за плечами болтается. «Отнять у него деньги», – мелькает в голове у Степана предательская мысль. Но ведь Сережка прибежит домой и всем расскажет, а его, Степана, за разбой посадят в тюрьму. А голова так нехорошо кружится, и глаза застилает туманом…

– Сережка, куда ты бежишь, как угорелый!..

Сережка останавливается и видит такое страшное улыбающееся лицо, точно это не Степан.

– Погоди, говорю…

Не успел Сережка остановиться, как удар кулаком по голове свалил его с ног. Мальчик едва успел крикнуть:

– Степа… што ты делаешь?!

Но Степа уже ничего не слыхал, а схватил Сережку за горло и принялся душить. Мальчик сопротивлялся недолго и скоро перестал барахтаться. Степан схватил его котомку и бросился бежать. Ему все казалось, что Сережка гонится за ним и Сережкин тоненький голосок кричит: «Степа, что же ты делаешь?» Степан, пробежав с полверсты, окончательно задохся. Ведь его могли увидать с дороги, потом Сережка остался совсем близко у дороги – первый кто поедет и увидит, а по горячим следам и его догонят. Припомнил Степан, что убитые, если их не привязать, гоняются за убивцами. Оглядевшись, он вернулся назад, снес мертвого Сережку в ближний лесок и привязал его же поясом к березе, a сам стороной пошел в свою деревню.

Сережку нашли только