Фея с Воробьевых гор [Валентина Никиткина] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Для простых смертных это непостижимая тайна.

— Почему?

— Потому что тогда я для них невидима.

И я смирилась, что никогда не увижу ее истинный облик. А что мне еще оставалось?..

***

Вот мы сидим с юной красавицей-Феей на балконе Воздушного замка, в руках у нас хрустальные бокалы, в них красное вино, дающее силу и ясность мысли.

— Тебе не надоедает этот вид? — спрашиваю я.

Она удивляется:

— Вид на Москву? А почему он должен надоесть?

— Одно и то же...

И тут она говорит:

— Мой друг Сезанн...

— Какой Сезанн?

— Тот самый Сезанн, знаменитый французский художник!

— Ты его знала? Он ведь давно умер?..

— Мы с ним дружили, я даже гостила у него... Странный он был человек, но тоже по-своему волшебник...

— Так что он?..

— Он говорил мне: ”Я каждый день открываю ставни, смотрю в свой сад и не узнаю его”.

— Почему?

— Да как ты не понимаешь?! В мире нет ничего застывшего, все ежеминутно меняется — смена времен года, времени дня, света и тени... Все меняет картину, надо только уметь видеть. Вот Сезанн умел... И даже я кое-чему у него научилась.

— Понимаю...

— Когда умеешь видеть, мир совсем по-иному открывается, — и Фея снова замолкает.

Я тоже замолкаю и смотрю на Москву, стараясь уловить, правда ли она меняется.

Правда. Вот тучка набежала, косой дождик пошел — и как же все умылось, серебром заблистало...

А вот луч солнца сквозь тучи пробился, — прямой, золотой луч! — и купол Новодевичьего собора засветился весь. Все вокруг в серебре и дымке косого дождика, а купола и кресты, высвеченные единственным лучом, сияют золотым светом...

— Действительно, все не похоже на то, что было несколько мгновений тому назад... — задумчиво говорю я.

— Умница, увидела...

Покачивается на кресле-качалке Фея туда-сюда, любуется московскими далями в косом дождичке, а я знаю, она все время прислушивается: не надо ли срочно сотворить чудо? Не надо ли помочь доброму человеку? Ее Волшебная палочка из синего лазурита всегда рядом с ней!..

***

Фея давно на пенсии (у нее тысяча лет трудового стажа!) и нынче она совсем не обязана каждодневно заниматься нелегким делом волшебства.

Сколько раз ей советовали подруги да и она в минуты усталости говорила и сама, что пора, наконец, просто пожить для своего удовольствия. Погостить, например, у добрых Сестер-волшебниц, познакомиться с новинками литературы, пообщаться с деревьями и цветами, босиком побегать по росистой траве...

— Я постоянно боюсь, что ты послушаешься этих мудрых советов и уйдешь на покой, а, того и гляди, совсем исчезнешь, — беспокоюсь я.

На такие слова Фея ничего не отвечала, а только загадочно улыбалась.

Она не могла, не хотела уйти на покой, пока не найдет девочку, которая родилась, чтоб стать доброй феей и продолжить ее труды в стольном граде Москве.

Такие девочки рождаются очень редко. Но, кроме врожденного дара, этой девочке надо долго-долго учиться у настоящей волшебницы, а обширный курс волшебных наук очень труден, и, кроме того, развитие и совершенствование таланта требует терпения, упорства и мужества...

Вот постоянно и неотступно и искала Фея свою преемницу, свою будущую любимую ученицу.

— Как я боюсь, что ты уйдешь на покой, — повторила я.

— Пенсия мне с моим характером не грозит, — загадочно улыбаясь, успокаивает меня Фея.

И неожиданно принимается сооружать в парадном зале Воздушного замка широкую радугу, чтоб потом развесить ее над Лужниками и Москвой-рекой.

Я наблюдаю, как она работает неторопливо, тщательно и с большим удовольствием, помогая себе Волшебной Лазуритовой палочкой.

Вот уже семь цветных полос замерцали, засветились в парадном зале, и он сам стал как радуга и, казалось, мы находимся внутри этого многоцветного сияющего тумана.

А Фея все морщилась, все ей что-то не нравилось.

— Очень красиво! — уверяю я ее.

— Нет! — отрицательно покачивает она головой. — Еще не совсем точные цвета!..

И вдруг мгновенным движеньем Волшебной палочки она сделала более яркой красную полосу, чуть-чуть добавила синевы в голубую. А фиолетовая была именно такой, как ей хотелось, и оранжевая уже светилась, как солнце...

Фея пружиной свернула радугу, и она вся исчезла в ее ладони. Она подбежала к распахнутому окну парадного зала, перевесилась через подоконник и, с силой выбросив руку вперед, раскинула радугу над Лужниками и Москвой-рекой.

И в эту минуту тысячи москвичей, как один, подняли восхищенные взоры к чистому небу, в котором изогнулась широкой аркой радуга.

А дети прыгали от радости, тыкали пальцем в небо, считая, все ли семь цветов в ней и проверяли так ли они расположены?

— Каждый — Красный, охотник — Оранжевый, желает — Желтый... знать — Зеленый, где — Голубой, сидит — Синий, фазан — Фиолетовый! Ура! Правильная радуга! — весело кричали малыши и учили порядку цветов в радуге мам и пап.

— “Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан”, — повторяли вслед за детьми папы и мамы.