Тихий океан… лишь называется тихим (ознаком) [Александр Васильевич Дёмышев] (fb2) читать постранично, страница - 4

удастся встретиться с тем человеком, расспросить. Конечно, ситуация невероятная; такой несправедливости в нашей стране быть не может! Просто нужно всё выяснить, чтобы развеять сомнения».

Был август, и вновь стояла жара. «Что у них здесь в Слободском всегда, как в Африке, жарит?» Покончив по-быстрому со зверохозяйством, Егор направился в знакомую пивную. Однако на дверях красовалась корявая вывеска: «Ремонт».

Тогда, найдя телефонную будку, журналист сунул в аппарат двухкопеечную монетку и набрал знакомый номер. Долгие гудки томили душу. Наконец ему ответили. Егор пришёл по указанному адресу; два звонка – и скрипучую дверь открыл его знакомый редактор местной газетки, он был всё в том же потрёпанном синем костюме.

– Меня интересует тот человек, Гришка-Рейхстаг, помните? – начал Егор.

– Умер ваш Гришка в прошлом году. Говорят – повесился.

– Как же так вышло? Расскажите, что знаете.

– Да не знаю я ничего толком, – редактор отвечал неохотно, словно взвешивая каждое слово. – Мало ли у нас всяких выдумщиков.

– Хорошо, скажите тогда: кто знает? – Егор не сдавался, наседал. – К кому обратиться можно?

Помолчав, подумав, редактор ответил:

– Я дам адресок, только не воспринимайте всё, что услышите, всерьёз. И договоримся так: про меня нигде не упоминайте…

Поздно вечером нашёл-таки настырный журналист нужного человека. Не сразу удалось разговорить пожилого ветерана. Но поллитровка на двоих сделала дело, и вот что журналист услышал:

– Мне Григорий лично сто раз всё о себе рассказывал, и я ему верю; да кто воевал у нас – все верят. Ну, так вот, Булатов первым водрузил красный флаг над Рейхстагом; был там с ним казах ещё какой-то, Кошкарбаев фамилия, я запомнил, но знамя Булатов своими руками водружал. Сам маршал Жуков жал потом Гришины руки и обещал: твой подвиг не забудут, солдат! Ну и вот, через пару недель их группу во главе с маршалом вызвали в Кремль. Булатов, ясно, ждал от Сталина золотую звезду Героя Советского Союза. Но не тут-то было. Сталин оставил Булатова для разговора с глазу на глаз. Пожал руку, поздравил, да и говорит: мол, в связи с международной обстановкой нужен еще один геройский поступок – отказаться от звания Героя. Ты, говорит, один подвиг совершил, теперь соверши и второй: откажись от своего подвига. Временно отказаться нужно, на двадцать лет. Из Кремля Булатова доставили на дачу Берии. В номере за ужином смазливая официантка и давай орать: «Помогите, насильничают!». Охрана из-за двери тут как тут! Очнулся Григорий в камере с уголовниками… Удивляешься?

– Так как же не удивляться? – отвечал Егор. – Невероятное что-то рассказываете!

– Ты дальше слушай! Через пару лет, без суда и следствия выпустили его из тюрьмы; вышел весь в наколках законного вора. И отправился обратно в Германию. Возил там какого-то чина армейского. Демобилизовали в 49-м; вернулся в Слободской. Работал себе на сплаве древесины. Молчал двадцать лет, как обещал, хоть и Сталин уже давно помер. Когда годы вышли – пытался Гриша всем доказать, что именно он первым водрузил знамя Победы, да безуспешно; не верили ему. А разве нужен властям в качестве символа Победы какой-то "урка с мыльного завода"? То-то и оно! Получил лишь за рассказы свои обидное прозвище «Гришка-Рейхстаг», да новых проблем с законом нажил.

– И что, никаких доказательств теперь не осталось?

– Да как же? Если хорошо покопаться, всегда можно до истины дойти. Когда понял Григорий, что правда уходит, отдал он три толстых тетради своих записей писателю Ардышеву. С писателями-то разными он встречался, да толку что? Доказывал и в горкоме КПСС – не помогло. Писал и генералу своему, и Кошкарбаеву писал (он там у себя в Казахстане в начальники выбился). Но поздно – ушёл поезд. Только мы, те, что лично в войне участвовали, ему и верили, да! А прозвище "Гришка-Рейхстаг" приклеилось к нему прочно, навечно. Начальство его не любило, неудобен был. С горя с бутылкой подружился. Да частые визиты гостей в штатском – всё это к добру не вело.

– Что же случилось в конце концов?

– Прошлой весной намылился Григорий в Москву. Парад Победы посмотреть хотел, а может, надеялся с кем-то из ветеранов встретиться? На вокзале столичном милиционер попросил документ, а у того – лишь новая справка об освобождении. Так и не пустили его в Москву, обратно отправили.

– Ну и?

– Вскорости после того и нашли Гришу в петле… До сих пор неизвестно, что тогда произошло. Но я Булатова знал; сам на себя руки наложить он не мог! Да. И вот ещё. В тот день возле дома Гришиного, а после на проходной завода, где он работал, двое подозрительных типов крутились. Не местные, в штатском. Вот и понимай, как знаешь…

Егор шёл по душным улицам, не чуя ног. Во рту пересохло, капельки пота струились