как-то живете без этой способности, и ничего, справляетесь. К тому же… — в глазах ее блеснули лукавые искорки, — там, где я собираюсь жить, способность превращаться мне будет ни к чему.
— О чем это ты?
— Все просто: я возвращаюсь в Дюрвишту.
Ядвися только и смогла сказать: «Аааах!» и покрепче перехватила малыша, словно Улле собиралась сей же миг отнять его и умчаться прочь в синие дали.
— Я долго думала, — продолжала драконица как ни в чем не бывало. — Знакомство с людьми, и в частности с твоим братом, так меня изменило, что мне стало удобнее и проще жить среди ваших, а не среди моих сородичей. Теперь я больше человек, чем дракон. Я поняла это, когда вернулась домой, куда так стремилась… Это первая причина. Вторая причина: малышу нужен отец… подожди, не говори ничего, послушай. Иохан не сможет быть с ним, не разрываться же ему на две семьи. Среди драконов мне спутника не найти, почему — я уже сказала раньше. Так отчего же не попытать счастья среди людей? Ну и третье… довольно нам с Иоханом мозолить глаза друг другу. Я не даю спокойно жить ему, а он мне. Пора с этим покончить. Он уехать не может, значит, уеду я.
— Ужасно не хочется это говорить, но ты права, — упавшим голосом проговорила Ядвися после недолгого молчания. — Даже не стану тебя отговаривать… И когда же ты едешь?
— Как только устроится все необходимое для моего проживания в Дюрвиште — об этом позаботится мой брат и друзья. Полагаю, уже через несколько дней.
— Но ты позволишь Иохану взглянуть на малыша до твоего отъезда?
— Лучше не надо. Зачем бередить сердце?
— Это… жестоко.
Улле кивнула.
— Но разумно. Давай я уложу его, у него уже глазки закрываются, — она забрала у Ядвиси сонного малыша и вернула его в люльку. — Выпьешь чаю?
Посидим, расскажешь мне, как прошел вчерашний вечер. Твой любезный супруг наверняка выкинул какую-нибудь штуку в своем роде?..
Посланница Улле уехала через три дня, тихо, никого не потревожив. И ни с кем лично не попрощавшись — во всяком случае, ни с кем из тех, с кем приехала из Дюрвишты. Ядвисе и Эрике она прислала маленькие теплые прощальные письма, в которых просила простить ее за «бегство» и выражала надежду на новую встречу в не очень отдаленном будущем.
Пан Иохан тоже получил письмо, гораздо более пространное. Ни о чем не подозревая, он очередной раз приехал к палаццо Улле в надежде сегодня добиться-таки свидания, а спорхнувшая со ступенек подъезда фея вручила ему конверт и небольшой дымчато-голубоватый кристалл. Конверт барон вскрыл тут же, и после прочтения первых же строк ему захотелось добыть где-нибудь пистолет и разнести тут все к драконьей матери… Улле писала, что не хочет больше мучить его и себя, что именно поэтому не позволила ему взглянуть на сына: «…ты бы тогда не позволил увезти его, я тебя знаю…», советовала пану Иохану постараться сосредоточить все свои помыслы на Марише и ребенке, который скоро должен родиться, «…а обо мне не нужно думать, и я о тебе не буду…». («Прекрасное утешение!..» — почти прорычал про себя барон). Чувствовал он себя так, словно ему принародно влепили оплеуху, хотя вокруг и не было ни души.
Вишенкой на торте стал кристалл, в котором, как сообщало письмо, заключался голографический портрет мальчика, первого в истории наследника двух рас. Изображение вызывалось нажатием на одну из граней кристалла и оказалось весьма четким и реалистичным. Барон имел возможность вволю налюбоваться мордашкой спящего ребенка, как будто тот был перед ним въяве.
Пан Иохан мог бы многое высказать в ответ на это возмутительное письмо, но увы, Улле не оставила ему такой возможности. Поэтому он просто сунул кристалл и конверт в карман и вернулся домой.
Последние комментарии
15 часов 26 минут назад
21 часов 49 минут назад
21 часов 57 минут назад
22 часов 25 минут назад
22 часов 29 минут назад
22 часов 29 минут назад