Вареон (любительская редактура) [Анна Алмазная] (fb2) читать постранично, страница - 3

сто, и еще больше раз обозвать себя дурой. Но даже уход веселых ребят успокоил меня мало, потому что рядом с заветной березкой наше заботливое правительство поставило фонарик… Чувствуя себя, как вошь на человеческой коже, я принялась за раскопки. Копать было неудобно: земля оказалась твердой, как камень, мешали так же корни растений и осколки стекла. Вспотев от усилий и забыв про адский холод вокруг, я уже хотела все бросить, тем более, что начинало светать, и то и дело вокруг раздавались человеческие голоса, как мой детский совочек, купленный вчера в местном супермаркете, натолкнулся на сверток. Уж и не знала, радоваться мне или горевать, когда в целлофане и в самом деле оказался смутно знакомый медальон. Он был совсем небольшим, с крупную монетку с Лениным, и удивительно легким, сплетенным из тонюсенькой, с волосок, серебряной паутинки, сплетен так хитроумно, что можно было различить в узоре фигуру человека в плаще. Но различать не хотелось. Сам факт появления в моей руке медальона говорил о том, что либо моя фантазия вырвала из раннего детства какую-то сцену с закрытием этой вещицы, либо голос Александра был реален. От последней мысли по позвоночнику пробежал холодок, и я с ужасом оглянулась, ожидая увидеть призрак, но призраки, к счастью, под яркими фонарями не ходят. Внезапно рядом что-то хрустнуло. Оглянувшись, я, слава Богу, никого не увидела, но очнулась от размышлений, решив, что клад извлечен наружу, поэтому пора сматываться. Я встала, отряхнула с колен замерзшую землю, и пошла к автобусной, намереваясь продолжать явное безумие. Надо закончить это сегодня, а то завтра передумаю! Пошел пушистый снег, заметая следы моего преступления, и когда я села в полупустой автобус, улицы уже были покрыты толстым белым одеялом. Помимо меня местным транспортом воспользовались полусонный мужчина, закрывший нижнюю половину лица белым шарфом, дремавшая у окна старушенция с маленькой, трясущейся от холода собачонкой на коленях, и, естественно, заспанная кондукторша с пропитым лицом.

Наверняка, она единственная из нас неплохо встретила прошедший праздник. Постепенно автобус заполнялся, в центре города стал набитым, как сумочка моей мамы, а по мере приближения к окраине опять опустел.

Когда мы подъехали к нужной остановке, мужчина с шарфом уже спал, старушка сменилась молоденькой девушкой с заплаканными глазами, а я старалась унять нервическую дрожь, поняв, что привидевшаяся остановка все же существует, и безумие продолжается. Когда я встала, мое резкое движение разбудило спящего, тот, выглянув в окно, подозрительно быстро вскочил, и, когда я вышла через переднюю дверь, вышел через заднюю, при этом мне его движения показались на удивление знакомыми и вовсе не сонными. Но мужчина, не обращая на меня внимания, уверенно направился в противоположную сторону, а я успокоилась. Только маньяка на мою голову и не хватало, но это не повод видеть маньяков в каждом прохожем… Снег все еще шел, уже расцвело, после автобусной духоты меня встретил зимний холод, я опять пожалела о своей глупости, страшно захотела вернуться, пока не поздно, но дух Александра незримо тянул меня вперед, и я пошла. Чувствовала себя полной дурой, но пошла! Идти по снегу было не очень удобно. Это из окна он красивый и пушистый, а топать на каблуках по едва видной тропинке, занесенной белой порошей и рискуя заблудиться, это дело другое. Уже через минут десять такой ходьбы я страшно устала. Мало того, белоснежный покров вызывал у меня паранойю. Пару раз мне показалось, что за мной следят, но, оглядываясь, я видела все ту же пелену снега, и, в конце концов, списала примерещившееся своим страхам и свойственной мне мнительности. Проклятая арка нашлась на удивление быстро, по сугробам походить мне пришлось недолго. Но увиденное не успокоило. Напротив, испуганно задрожав, я сунула руку в карман и нащупала тоненький ободок лезвия.

Того самого, что я своими ручками несколько часов назад вытянула из бритвы Максима. Надеясь, что не понадобится… Мне стало страшно.

Голос Александра все еще жил во мне, но порезать себе руку оказалось делом не простым. Причинить себе боль, зажать в себе инстинкт самосохранения, как же это оказалось сложно! Справилась я только через минут пятнадцать… Кровь хлынула чуть ли не фонтаном, но боли я, почему-то не почувствовала. Мне даже стало интересно — что будет дальше? На мгновение я испугалась, что ничего не произойдет и мне придется с окровавленной рукой идти назад, искать помощи, объяснять, что я не самоубийца и только слегка порезалась… Господи, Александр, почему ты меня все время ставишь в глупое положение! Но, как оказалось, волновалась я зря. Едва первая капелька моей крови коснулась белоснежного покрова, как арка наполнилась подозрительно знакомым сизым туманом, и в то время, как мой разум кричал караул, послушное не моей, чужой воле, тело упрямо сделало шаг вперед, и перед тем, как потерять сознание, мне почудилось, что я увидела чью-то тень, скользнувшую за мной