«Н» – значит невиновен [Сью Графтон] (fb2) читать постранично, страница - 2

памяти пони в процессе осенней линьки. Судя по носу, случай тоже не щадил его. На стенах его конторы красовались дипломы, свидетельствующие, что степень бакалавра он получил в Гарварде, а степень магистра – в Колумбийском университете. Их дополнял документ о почетной степени от Юридической академии в Стэнфорде.

Его коллега, Джон Ивс, не менее обласканный степенями, не выставлял их напоказ. Коньком его считались апелляции по гражданским делам. Здесь он был вне конкуренции и славился нетривиальным подходом к делу, глубиной анализа и великолепным слогом. Шесть лет назад Лонни и Джон основали свою фирму и уже успели обзавестись двумя секретаршами, секретарем для работы с клиентами и клерком, который одновременно выполнял обязанности курьера. В конторе также работал третий адвокат – Мартин Челтенхем. Друг Лонни, он не был его партнером, а просто арендовал офис.

Интересные дела, казалось, сами плыли к Лонни Кингману. Известный блестящей защитой по уголовным делам, он чувствовал слабость к сложным процессам, связанным с незаконным получением страховок. На почве таких дел мы и познакомились – мне довелось помогать Лонни в одном из них. Он мог перекинуть на меня часть своей работы, и вообще его рекомендации многое значили в моей карьере. Поэтому я сразу же согласилась, когда он предложил поработать на него в качестве частного детектива. Как и в случае с "Калифорния фиделити", это была работа по договору – я получала ровно столько, на сколько старалась. Пока же в качестве аванса по случаю такой удачи я купила твидовый пиджачок, который неплохо дополнял обычный мой наряд из джинсов и свитера. В общем, дань моде была отдана.

В один из декабрьских понедельников я впервые познакомилась с делом об убийстве Изабеллы Барни. В тот день мне пришлось дважды смотаться в Коттонвуд, проделав в общей сложности двадцать миль, чтобы срочно вручить повестку о явке в суд свидетелю по делу о хулиганстве. В первый раз этого человека не оказалось дома. Во второй я ухватила его в тот момент, когда он заехал в гараж, возвращаясь с работы. Вручив бумагу и не обращая внимания на его кислую физиономию, я тут же помчалась прочь, включив радио на полную громкость. Несмотря на эту своевременную меру, ушей моих коснулась пара слов, давненько не слышанных. На обратном пути я решила заехать к себе на службу.

Первый этаж дома Кингмана занимал гараж, два остальных предназначались для офисов. На улицу выходили шесть высоких, застекленных сверху дверей с красивыми медными ручками. Арка в правой части здания вела во внутренний двор, где была стоянка для машин. Места там было немного, но на двенадцать машин вполне хватало. Четыре места занимали машины Лонни, Джона, Мартина и Иды Руфь – секретарши Лонни. Остальные достались давним его арендаторам. Мне же, как и некоторым другим, оставался выбор между парковкой прямо на улице или на стоянке в трех кварталах от офиса. Плата за парковку довольно низкая, но машину можно ставить только на полтора часа, иначе – оперативный штраф. Вот и приходилось то и дело выскакивать на улицу и переставлять машину в другое место. Слава Богу, это испытание было не беспредельным: после шести вечера время стоянки не ограничивалось.

В тот день я подъехала к своему офису в 18.15.

Света на третьем этаже не было, значит, владельцы офисов уже разъехались по домам. Я смело въехала под арку и увидела на стоянке машину Лонни. "Тойоты" Иды Руфь уже не было. Ее место я и заняла бок о бок с "мерседесом" Лонни. На стоянке находился незнакомый мне "ягуар". Я высунула голову из машины и, едва не сломав себе шею, сумела увидеть, что в окнах офиса Лонни горит свет. Вероятно, у него был клиент.

На улице было уже достаточно темно. В такое время лучше всего оказаться поближе к камину, в хорошей компании, потягивать коктейль, который щекочет самолюбие престижной этикетной, но, если сказать честно, по вкусу больше напоминает лекарство. Я решила, что мне необходимо поработать сегодня вечером, хотя прекрасно понимала, что это всего лишь повод для того, чтобы не идти домой.

Я заперла машину и стала подниматься по лестнице, которая по причуде архитектора расширялась кверху. Глаза ничего не видели, пришлось достать фонарик-брелок. В коридоре третьего этажа свет падал только из-за стеклянной двери приемной Лонни. Днем третий этаж смотрелся совсем неплохо – яркий оранжевый ковер на полу, белые стены, темная скандинавская мебель. Декоративная зелень и рисунки пастелью на стенах великолепно дополняли картину. Мне отдали комнату, которую когда-то использовали под конференц-зал и столовую. Теперь здесь стоял письменный стол, вращающееся кресло, висела полка с досье, телефон с автоответчиком. Другое кресло при необходимости превращалось в кровать. Мой телефон на страницах адресной книги все еще находился в рубрике "Частные детективы", но в номер уже были внесены изменения. В последнее время мне пришлось изрядно побегать, высунув язык, чтобы свести концы с концами. На двадцать долларов в