Чего ты хочешь, женщина? [Кристиан Бэд] (fb2) читать постранично, страница - 3

кресла и шарообразный кухонный агрегат — помесь плиты и холодильника.

Пока она озиралась, роботы подали на стол что-то горячее в искрящемся бокале. Алевтина села, пригубила: горячее мороженное! Сливочное, сладковатое.

— Фалаксе! — пискнула летучая «пчела».

— Фалаксе, — другая «пчела» принесла блюдце и нацедила в него из хоботка рисунок «зевающего» цветка.

— Фалаксе, — согласилась Алевтина и поёрзала, вспомнив утренний кошмар.

И вдруг тропинка засветилась, показался на миг круглый зев коридора, и в кухню ввалился разодетый в парчу и бархат Василевс.

В парче он стал вроде бы даже и ничего, не такой кривоногий. Но Алевтина сразу же перестала различать вкус еды, и всё очарование необычного завтрака пропало.

— Моя королева! — взревел Василевс и плюхнулся рядом.

Пчела тут же нацедила ему в бокал это самое фалаксе.

— Ты умница, моя королева, — Василевс расплылся в улыбке. — Ты выучила первое слово!

Он отхлебнул и, не замечая, что ввёл свою «королеву» в ступор, продолжал витийствовать:

— Запомни теперь, что летучий робот называется дамаску. Надеюсь, у тебя хорошая память, и мне не придётся заказывать плётку?

Алевтина подавилась тем, что было у неё во рту, и закашлялась.

Василевс тут же привстал, перехватил у робота-«пчелы» платок и с поклоном подал ей.

Алевтина взяла, а что было делать?

Вот это она вляпалась. Вот это сновиденьице! Расплата сразу за все годы незамужней вольности! А она уже думала, что этот тролль Василевс пропал или его поменяют на другого!

Но Василевс пропадать не собирался. Он взялся за завтрак основательно, словно внутри у него был не один желудок, а, по меньшей мере, четыре.

Роботы подавали всё новые и новые блюда, и Алевтине стало не до переживаний:

— Бетластэ, орот, буэг… — комментировал он, чавкая.

Роботы пискляво повторяли.

Алевтина честно пыталась запомнить незнакомые слова, но их было так много, что она быстро запуталась и стала впадать в истерику.

Василевс кивком отметил её старания.

— Выучишь это, это и это. — Он ткнул указательным пальцем.

На фалангах пальцев у него тоже были чёрные жёсткие волоски.

Алевтина быстро закивала. Раз уж этот сон — кошмарный, надо соглашаться.

Василевс вытер губы салфеткой, галантно подал ей руку, не заметив, что она-то не съела вообще ничего.

Алевтина замялась, вспомнила шлепки и «ты должна меня слушаться»… И робко сунула узенькую ладонь в горячую волосатую клешню.

Сердце сразу зашлось, ноги подкосились… Василевс тянул Алевтину, а она в панике цеплялась второю рукой за стол, пытаясь вспомнить, что за слова ей нужно было запомнить?

— Ты… Вы… не мог бы повторить? — пролепетала она. — Слова… Я…

— Говори мне «ты»! Но… позже, кара миа! Позже! Всё, что нужно, роботы напомнят тебе вечером. Я верю, что ты справишься и не вызовешь завтрашним утром моего гнева!

Завтрашним утром? Алевтина покачнулась и едва не упала.

Василевс подхватил её, потащил по солнечной дорожке коридорчика, впихнул в гардеробную, где ряды платьев размножались в зеркальных стенах.

— Нам нужно торопиться, кара миа. У меня — официальная встреча перед спектаклем, а на спектакль я без королевы идти не могу. Одевайся быстрее!

Алевтина взглянула на роскошно наряженных манекенов и растерялась: она никогда не носила таких дорогих платьев и не знала даже, как подступиться к ним.

Роботы, однако, и тут оказались на высоте. Чрез пять минут платье было подобрано и надето, а «пчёлы» уже колдовали над причёской и накладывали макияж.

Алевтина стояла в кольце зеркал, где она отражалась невероятно прекрасной. Голова её кружилась от запахов и нежных прикосновений маленьких «пчёл». В эти недолгие минуты она и в самом деле ощущала себя королевой.

Вот только… ноги её так и остались босыми — обуви здесь королевам не предлагали.

* * *

— Это невероятно! Рыжие волосы! Зелёные глаза!

— Где ты взял это сокровище?

Василевс кривил губы в улыбке, кивал знакомым, взбираясь по амфитеатру к зарезервированному месту в верхней трети, где восседали лишь самые знатные или богатые. Теперь он имел право там сесть. У него была своя оче, и какая!

Он уселся, указав Алевтине место у своих ног, и она покорно опустилась на расшитую подушечку, хлопая глазами и озираясь. Рот её как приоткрылся, когда робокар опустил их на Арену диспориума, так и изображал удивлённую букву «о».

Здесь и вправду было на что посмотреть: нежнейшие полосы ткани из миллионов летающих роботов, словно бы спускающиеся прямо с неба, парящие фонтанчики, прозрачный бассейн для лив вместо нижних рядов амфитеатра.

Да и сами девы-русалки были прекрасны. Раньше Василевс не мог оторвать от них глаз и дико завидовал тем, у кого есть своя оче. Особенно лива.

Василевс мечтал, что у него тоже будет дева-русалка, хвостатая, нежная, с влажной кожей. Про то, что можно завести такую, как Алевтина, он и подумать не смел. Это было невозможно, и, тем не