Застава в степи [Владимир Максимович Богомолов] (fb2) читать постранично, страница - 98

же, мать не могла проводить?

— Мама в больнице, а папа на работе.

Теперь я посмотрел на него так, как он на меня в начале нашей встречи. Лицо у него доброе, немного печальное и почти совсем не загорелое. Наверно, он мало бывает на улице, возится с сестренкой, с Рексом, а может, даже сам себе покупает продукты и варит обед. Таким каникулам не позавидуешь. Я подумал, что вот сейчас он начнет рассказывать, как ему тяжело, скучно и противно. Но мальчик, поискав глазами резвящуюся собаку, спросил:

— А у тебя есть дома собака?

Я вспомнил Леопарда. Ведь наполовину он и мой. Значит, я имею право сказать, что есть. Тем более, что в последнюю нашу ночь я держал Леопарда на ошейнике, когда мы вместе с Петровым пришли ко двору Хамугина. Прыщ долго не открывал калитку, а когда узнал, зачем к нему пожаловали милиционер, кладовщик и мы, сразу распахнул калитку и сказал, что собирался разыскать Петрова, чтобы выяснить, кто ему подбросил пять мешков пшеницы.

— Но пропало двенадцать, — задохнулся от гнева Макеич. — Где же остальные?

— Не знаю, не знаю, — забубнил Прыщ.

Тогда я поднес Леопарду мешок и сказал:

— Ищи.

И он нашел. За сараем, в яме, закиданной досками, бурьяном. Вот какой у меня Леопард. Нет, не у меня, у нас, так вернее. И я сказал мальчику, какой у нас пес. Его Рекс и в подметки не годится Леопарду.

— Ну это еще как сказать, — заспорил он, — у нашего Рекса мать имеет почетную золотую медаль с выставки.

Но мне спорить не хотелось. Ну дали медаль и ладно. Я бы закон такой утвердил, чтоб собакам не за красоту давали награды, а за помощь человеку. Тогда бы наш Леопард наверняка орден получил.

— Тебя как зовут? — спросил мальчик.

— Меня Сенькой.

— А меня Женькой. Ты надолго приехал?

— Да нет. Вот найду коммунаров и уеду.

— Каких коммунаров? — спросил Женя, и глаза его загорелись, бледное лицо порозовело.

— Которые в нашем селе первый совхоз сделали.

— Сделали, а сами уехали?

— Это кое-кто так говорит. Но мы не верим. Мы думаем, их беляки и бандиты расстреляли.

И я рассказал Жене все, что нам было известно о коммунарах. И о том, что когда мы узнаем их имена и фамилии, то поставим им памятник. Деньги на него мы уже собираем. И директор совхоза Журавлев обещал помочь. Рассказал я и о письме, которое мы отправили ребятам кружка красных следопытов при Дворце пионеров и про Ивана Гостюшина…

— Знаешь что? — поднялся быстро Женя. — Я сейчас загоню Рекса домой и давай сходим во Дворец. Там у меня дружок есть Витька Чурзин. Если он не уехал никуда, он нам поможет.

— Давай, — с радостью согласился я.

Дворец пионеров оказался рядом с домом тети Вали: надо только перейти две улицы. В вестибюле на большом листе было написано, в какой комнате и в какие дни и часы работают кружки. Кружок красных следопытов находился на первом этаже, в восьмой комнате, рядом с комнатами юных художников и фотографов. Мы заглянули в восьмую комнату. Несколько мальчиков и девочек окружили длинный стол и что-то двигали по большому листу белой бумаги. Женя осмотрел всех следопытов и сказал мне:

— Витьки нет. Но мы сейчас узнаем. — Он подошел к крайней девочке и спросил, где Чурзин.

Девочка, белокурая с толстой косой, своей серьезностью похожая на Лену Тарелкину, повернулась к Жене и ответила, что сегодня она его не видела и добавила, что он, наверное, готовится к сбору о поездке в Брестскую крепость. Девочка подумала, что она исчерпывающе ответила Жене и отвернулась снова к белому листу бумаги, на котором было разложено множество фотографий, стояли клей, краски, банка с водой, кисточки и карандаши. Но Женя оказался парнем настойчивым и снова потянул девочку за рукав.

— Ты еще здесь? — удивилась та, и на ее бронзовом загорелом лице появилось строгое выражение: отрывают от важного дела. Однако этот вид не испугал моего нового приятеля. Он махнул мне рукой и сказал девочке:

— Вот Сеня ищет коммунаров.

И сразу же все в комнате повернулись в мою сторону. Они начали спрашивать, откуда я и каких коммунаров ищу, сколько нас человек, кто нами руководит, есть ли у нас музей, что мы нашли? Я едва успевал отвечать на все эти вопросы и ждал, когда они замолчат, чтобы расспросить их.

— Сейчас мы узнаем, у кого ваше письмо, — сказал девочка, похожая на Тарелкину, и достала журнал. Она полистала его и объявила:

— Кто из третьего отряда?

Паренек с кисточкой в руке сказал, что он из третьего.

— Так вот, письмо из совхоза «Трудрассвет» у вас.

— Первый раз слышу, — удивился паренек и пошел к столу возле окна. Он достал папку с письмами, перебрал их и ответил, что такого письма нет. Потом заглянул в тетрадь и ответил, что наше письмо у старого коммуниста Редькина. Редькин? Маркел Аникеевич? Это же наш земляк. Он у меня записан в блокноте.

— Где он живет? — спросил я.

— Улица Мира, дом двенадцать, квартира четыре, — ответил паренек, глядя в --">

Пожертвовать