Свет из Запределья [Кларк Эштон Смит] (fb2) читать постранично, страница - 2

напомнил мне мирру, сандал и фимиам, и всё же это был какой-то странный, богато насыщенный запах, божественно чистый, словно те ароматы, которые, как говорят, присутствовали при явлении Святого Грааля.

В то время как я вдыхал его, поражённый, задаваясь вопросом — не пал ли я жертвой какой-то причудливой галлюцинации, до моего слуха донеслась тихая музыка, которая непостижимым образом казалась связанной с ароматом и была неотделима от него. Звук, подобный вздохам волшебных флейт, сладкий как эфир, захватывающий, сверхъестественный, заполнил комнату, и мне казалось, что я слышу его в самых сокровенных уголках моего разума, как шёпот моря в раковине.

Я бросился к двери, распахнул её настежь и вышел в лазорево-зелёный вечер. Аромат был разлит повсюду, он возникал передо мной, точно ладан алтарей, скрытых среди горных озёр и елей. Казалось, он падал с недвижных пылающих звезд над готическими деревьями и гранитными утёсами на севере. Затем, повернувшись к востоку, я увидел таинственный свет, который пульсировал и вращался над холмом в веере широких лучей.

Свет был скорее нежным, чем блестящим, и я знал, что он не мог быть ни полярным сиянием, ни сигнальными огнями самолёта. Бесцветный — он всё же каким-то образом, казалось, включал в себя намёки на сотни цветов, лежащих за пределами известного спектра. Лучи были подобны спицам полускрытого колеса, которое вращалось всё медленнее, не меняя при этом своего положения. Их центр, или средоточие, находился за холмом. Некоторое время спустя лучи замерли в неподвижности, если не обращать внимания на их лёгкое подрагивание. В свете их я увидел склонившиеся громады нескольких могучих можжевеловых деревьев, находившихся между мною и таинственными лучами.

Я, должно быть, простоял там довольно долго, глазея с раскрытым ртом, точно деревенский чурбан, увидевший некое диво, находящееся за пределами его понимания. Я все ещё вдыхал неземной аромат, но музыка становилась всё слабее, с замедлением вращения колеса света снизив свой тон до едва слышимых вздохов, точно отголосок шёпота в каком-то далеком, неведомом мире. Подспудно, хотя, возможно, без всякой логики, я связал звук и аромат с этим необъяснимым свечением. Я не мог решить, находилось ли колесо сразу за можжевельниками, на скалистой вершине холма, или же в миллиардах миль отсюда, где-то в космическом пространстве. Мне даже не пришло в голову, что я могу подняться на холм и выяснить все детали.

В тот момент моим главным чувством было что-то вроде полумистического удивления, мечтательного любопытства, которое не побуждало меня к действию. Я лениво ждал, не осознавая течения времени, пока лучистое колесо снова не начало медленно вращаться. Его движение всё ускорялось, и вскоре я уже не мог различать отдельные лучи. Всё что я мог видеть — это кружащийся диск, похожий на головокружительно вращающуюся луну, которая при всём при этом сохраняла своё положение относительно скал и можжевельников. Затем, без заметного отдаления, он потускнел и расточился в сапфировой темноте. Я больше не слышал отдаленного шёпота, напоминавшего пение флейт, и аромат отступил из долины, точно уходящий отлив, оставив после себя лишь неуловимый дух неведомой пряности.

После того как эти феномены прекратились, моё чувство удивления обострилось, но я не мог сделать никаких выводов относительно их происхождения. Мои знания в области естественных наук, не отличавшиеся обширностью, похоже, не могли мне дать правдоподобного объяснения. Дико взволнованный, наполовину испуганный, наполовину ликующий, я чувствовал, что мне довелось увидеть нечто такое, что вряд ли можно отыскать в справочниках, составленных земными наблюдателями.

Это посещение, чем бы оно ни являлось, оставило меня в состоянии глубочайшего нервного возбуждения. Наконец, мне удалось уснуть, но сон был прерывистым. Загадочный свет, аромат и мелодия вновь и вновь повторялись в грёзах с исключительной яркостью, как будто они запечатлелись в моём разуме сильнее, чем обычные чувственные впечатления.

Я пробудился на восходе солнца, с лихорадочной уверенностью в том, что мне непременно следует посетить восточный холм и разузнать, не осталось ли там каких-то осязаемых следов от вращавшегося лучистого круга. После поспешного, даже не доеденного до конца завтрака, я совершил восхождение, вооружившись блокнотом для рисования и карандашами. Это был короткий подъём среди нависающих, готовых обрушиться валунов, крепких лиственниц и карликовых дубов, которые приняли форму низкого кустарника.

Вершина холма занимала площадь в несколько сотен ярдов и была примерно овальной формы. Она полого спускалась к востоку и с двух сторон обрывалась на отвесных скалах с уступами, изрезанными трещинами. Среди огромных гранитных складок и выходов скальной породы имелись и участки с почвой, но они были совершенно голыми, если не считать немногочисленных горных цветов и трав. Местность в основном была захвачена зарослями