Стихотворения [Черубина де Габриак Елизавета Ивановна Дмитриева] (doc) читать постранично, страница - 3

в снегу.
Спят деревья в одежде блестящей,
В этот вечер тебя я забыть не могу
И полна я тоскою щемящей.

Не осталося грез, мне создавших весну,
Они вместе с тобою далеко,
Ты ушла, меня в горе оставив одну,
Но в душе к тебе нету упрека.

Только сердце мне давит, как камень, печаль,
И давно я тоскою томима,
Мне весны устаревшей мучительно жаль,
Жаль мне счастья, прошедшего мимо.

И в окно заглянул бледный луч серебра,
Спят деревья в блестящем уборе...
Позови же меня, дорогая сестра,
Мне одной непосильное горе.


Г. ФОН ГЮНТЕРУ
Дымом в сердце расстелился ладан,
И вручили обруча мне два.
Ах, пока жива,
будет ли запрет их мной разгадан?
Обручем одним из двух старинным
Я сковала левой кисть руки.
Темные венки
суждены избранным, но безвинным.
Кто несет осенние опалы
На руке, как золотистый луч, -
Тот отдаст мне ключ.
тот введет под гулкие порталы.
Обруч мой серебряный, зловещий, -
Мой второй, запретный, — дам ему...
Скоро ли пойму,
был ли ему слышен голос вещий?
Близок ли тот день, когда мы снова
Наши обручи звено в звено замкнем
И когда огнем
напишу я радостное слово?
Петербург, 1909



==========

Увеличились у Лили шансы
В Академии поэтической.
Ах, ведь раньше мечтой экзотической
Наполнял Гумилев свои стансы.

Но мелодьей теперь эротичной
Зазвучали немецки романсы, —
Ах, нашел он ее симпатичной.
И она оценила Ганса.

Не боясь, он танцует на кратере,
Посылает он ей телеграммы!
«Уезжайте ко мне Вы от матери!»
А у матери в сердце драмы.

Напоив ее «белой сиренью»,
Он пророчит ей яркую славу.
Двадцать галстухов падают тенью.
«Уезжаю сегодня в Митаву.»
29 ноября 1909


ОТВЕТ НА СОНЕТ
Н. ГУМИЛЕВА
Закрыли путь к некошенным лугам
Темничные, незыблемые стены;
Не видеть мне морских опалов пены,
Не мять полей моим больным ногам.

За окнами не слышать птичий гам,
Как мелкий дождь все дни без перемены,
Моя душа израненной гиены
Тоскует по нездешним вечерам.

По вечерам, когда поет Жар-птица
Сиянием весь воздух распаля,
Когда душа от счастия томится,

Когда во мгле сквозь темные поля,
Как дикая степная кобылица,
От радости вздыхает вся земля...
Петербург, 1909, апрель.



==========

С. Маковскому

Твои цветы... цветы от друга,
Моей Испании цветы.
Я их замкну чертою круга
Моей безрадостной мечты.

Заворожу печальным взглядом
Двенадцать огненных гвоздик,
Чтоб предо мною с ними рядом
Из мрака образ твой возник.

И я скажу... но нет, не надо,-
Ведь я не знаю тихих слов.
И в этот миг я только рада
Молчанью ласковых цветов.

Коктебель, 1909


КОНЕЦ
С. Маковскому

Милый рыцарь Дамы Черной,
Вы несли цветы учтиво,
Власти призрака покорный,
Вы склонялись молчаливо.

Храбрый рыцарь! Вы дерзнули
Приподнять вуаль мой шпагой...
Гордый мой венец согнули
Перед дерзкою отвагой.

Бедный рыцарь! Нет отгадки,
Ухожу незримой в дали-
Удержали вы в перчатке
Только край моей вуали.

Коктебель, 1909



==========

В глубоких бороздах ладони
Читаю жизни письмена:
В них путь к Мистической Короне
И плоти мертвой глубина.

В кольце зловещего Сатурна
С моей судьбой сплелась любовь...
Какой уронит жребий урна?
Какой стрелой зажжется кровь?

Падет ли алою росою,
Земным огнем спалив уста?
Иль ляжет белой полосою
Под знаком Розы и Креста?

Коктебель, 1909


ПОРТРЕТ ГРАФИНИ
С. ТОЛСТОЙ
Она задумалась. За парусом фелуки
Следят ее глаза сквозь завесы ресниц.
И подняты наверх сверкающие руки,
Как крылья легких птиц.

Она пришла из моря, где кораллы
Раскинулись на дне, как пламя от костра.
И губы у нес еще так влажно-алы,
И пеною морской пропитана чадра.

И цвет ее одежд синее цвета моря,
В ее чертах сокрыт его глубин родник.
Она сейчас уйдет, волнам мечтою вторя,
Она пришла на миг.
Коктебель, 1909


СОНЕТ
Графу А. Н. Толстому

Сияли облака оттенка роз и чая,
Спустилась мягко шаль с усталого плеча
На влажный шелк травы, склонившись у ключа,
Всю нить моей мечты до боли истончая,

Читала я одна, часов не замечая.
А солнце пламенем последнего луча
Огнисто-яркий сноп рубинов расточа,
Спустилось, заревом осенний день венчая.

И пела нежные и тонкие слова
Мне снова каждая поблекшая страница,
В тумане вечера воссоздавая лица
Тех, чьих венков уж нет, но чья любовь жива...

И для меня одной звучали и старом парке
Сонеты строгие Ронсара и Петрарки.

ИСПАНСКИЙ ЗНАК
Он поклонился ей приветно,
Она ж не поклонилась, — нет,
Но знак испанский незаметный
Она дала — графиня Z.

(А рядом с нею был Фернандо,
Испанский юный атташе,
Кругом амуры и гирлянды,
И в них графиня — вся cache.*

Она смотрела sin miedo,"
И как всегда был дерзок он.
Недаром же в квартире деда
Звучал нередко телефон.

Ах, голос на нее похожий!
На Черубину Габриак.
И так в партер из темной ложи
Графиня Z, что с