По быстрой воде [Михаил Ефимович Зуев-Ордынец] (fb2) читать постранично, страница - 3

class='book'> Третий день Едва проснулся, побежал к окну и увидел — на востоке веселый краснощекий рождался день. Разбудил товарищей, заодно и немцев. Спешно укладываются вещи, пишутся последние письма. За столом тесно. Раф пишет открытку на донышке сковородки, положив ее на колени. Затем тащим вниз по «миокардитной лестнице» рюкзаки, мешки с провизией, свертки. Все это погружено в лодку. Немцы уже отчалили. Очередь за нами…

Начальник подтянул покрепче ремнем брюки, отпихнулся от берега и сказал:

— Поехали, что ли!

Течение подхватило «Уральский следопыт» и вынесло его на середину реки, на «гребень». Поплыли назад, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее «Собачьи Ребра», «миокардитная лестница», база ОПТЭ с сиявшими на солнце огромными окнами.

Отчал произошел ровно в одиннадцать тридцать, а в одиннадцать тридцать четыре мы сели на мель на переборе. Даже база не успела скрыться из глаз.

В межень Чусовая состоит из ряда следующих друг за другом плесов с тихим и спокойным течением и переборов, на которых вода шумит, клокочет и мчится бешено. Но на тихих плесах глубина такая, что опущенное по рукоятку весло проносит, не задевая дна, а на переборах вода иногда еле доходит до щиколоток.

Мы отчаянно отпихивались веслами. Желтая речная галька хрустит под лодкой, как ореховая скорлупа под ногой. Но лодка не трогается с места, лишь вертится как прибитая гвоздем к речному дну. Начу это надоело. Он снял брюки и, поеживаясь от холодной воды, снял лодку с мели.

За перебором начались первые бойцы. Особенно хорош Георгиевский камень. Он поднимается над правым берегом длинной грядой живописных скал.

В скалах — небольшие пещеры, над ними полуразрушенная часовня. Бойцы Часовой и Бобинский ничем ни замечательны. В следующем за ними, видимом издалека, камне Левинском пласты известняка изогнулись правильной аркой. Любого геолога привела бы в восхищение эта идеальная антиклиналь.

У подножия камня Оленьего.

А за Левинским камнем увидали ушедших далеко вперед немцев. Лодка их как-то странно приткнулась к кусту. Женщины на берегу, мужчины в воде около лодки черпают из нее воду консервными банками, кастрюлями, чайниками. Определенно терпят бедствие!

Повинуясь международному правилу об оказании помощи потерпевшим, мы подлетаем к ним на полном ходу и предлагаем свою помощь. Они вежливо благодарят, потом совсем невежливо начинают ругать ОПТЭ, снабдившее их дырявой лодкой. Мы трогаемся и вскоре они, нагнав нас, идут за нами в кильватере.

Но женщины их на ходу продолжают отчерпывать воду из лодки.

На крутом повороте реки, на полном ходу, «Уральский следопыт» вздрагивает от крепкого удара в дно. Подводный камень! Прошли, но лодка подозрительно быстро начинает наполняться водой. Однако плывем дальше.

Подводными камнями, или по местному «ташами», усеяно все русло Чусовой на всем ее протяжении. Они очень опасны, но опытный рулевой легко заметит их издалека. Вода над ними кипит ключом, как в котле. А иногда покажется, что навстречу лодке вверх по течению плывет какая-то гадина, подняв чуть голову и извиваясь длинным тонким телом. А когда гадина поравняется с лодкой, видишь, что это речные струи свиваются жгутом над подводным «ташем».

За камнем Левинским снова сели на переборе. Нач уныло бродит в округ лодки по дну реки. Забавная фигура! Длинные голые ноги, галстук, очки и… перчатки. Перчатки для гребли, а не для шика. Немцы догоняют и перегоняют нас. Но у них свой способ плавания на переборах. Впереди, закатав выше колен брюки, идет «лоцман», и щупает ногами глубину. За ним двигается лодка. Медленно, но верно!

Немцы скрылись за поворотом. Начальник все еще бродит вокруг лодки. Мы сидим в лодке, меланхолично поплевываем за борт. Наконец, начальника осеняет идея:

— Вылезай из лодки! — вдохновенно командует он.

Мы делаем вид, что ничего не понимаем и начинаем усиленно любоваться береговыми пейзажами. Нач свирепеет, вспоминает словечко возницы.

— Вылезай, лодыри!

Приказание явно относится к нам. Один за другим, покряхтывая, разуваемся, засучиваем брюки и лезем в холодную, быструю воду.

Облегченная лодка всплывает и двигается по течению. На глубоком месте мы на ходу прыгаем в нее.

Чусовая делает крутой поворот на северо-запад и мы видим на высоком левом берегу деревню Каменку. Ее описал Мамин-Сибиряк в своем известном очерке чусовского сплава «Бойцы». Отсюда он и начал свое путешествие по Чусовой, спустившись на барках до самой Перми.

У деревни Каменки богатое историческое прошлое.

Во второй половине XVI века, в ответ на налет на их владения сибирского князя Махметкула, Строгановы послали из Чусовских Городков карательную экспедицию вверх по Чусовой. Строгановские казаки и «охочие люди» поднялись по Чусовой на 300 верст. Стойбища манси и хантэ, союзников Махметкула, превращались в пепел, жены и дети их избивались или забирались в