Я снова уснул и на этот раз не видел снов. Медсестра приходила каждое утро и делала мне укол. Она же приносила мне еду — склизкую кашу на завтрак, безвкусный суп на обед и бледное пюре с водянистой котлетой на ужин. Есть это было невозможно, но я глотал еду, как ребенок глотает рыбий жир, который дают ему родители. Я потерял счет времени. В моей палате было четыре койки, и три так и оставались пустыми. Одна койка стояла у окна и еще три — вдоль стены. Места вокруг них кое-как хватало, чтобы пройти одному человеку. Как будто помещение нарочно сделали минимального размера. Когда я начал ходить, я в первую очередь посмотрел в окно — сквозь решетку был виден густой лес, до земли было довольно далеко. Странно, зачем ставить решетки так высоко? Неужели кто-то попытается сюда залезть?
***
— Почему меня не выпускают?
Медсестра не обращала на меня внимания. Она как обычно проткнула резину на стеклянной колбе, набрала жидкость в шприц и выстрелила тонкой струйкой в сторону, удаляя воздух.
— Вам еще рано выходить.
Я заметил, что она постоянно запирает дверь, когда уходит, но в этот раз она забыла это сделать. Я прислушался к удаляющимся шагам. Услышал шуршание открывающегося замка. Дверь, слабо скрипнув, открылась, потом захлопнулась, и в коридоре стало тихо. Я прислушался еще немного и осторожно вышел за дверь. В коридоре никого не было. Я шел вдоль закрытых дверей по ярко освещенному коридору. На дверях висели цифры — номера палат. Где-то здесь должна быть дверь без номера. Где-то должен быть выход. На одной из дверей я увидел табличку: "Миловидов Е.В. Главный врач". Я зашел в дверь без стука. Внутри сидел Евгений Викторович — я сразу узнал его лысую голову. Он что-то писал.
— Проходите — сказал он, не отрываясь от письма.
Я не узнал кабинет. Не было ни ковра, ни массивных шкафов с большими папками — только белые стеллажи со стопками бумаги. Врач смотрел на меня поверх очков.
— Что здесь происходит? Почему вы все время что-то пишете? Что это за место и почему я здесь нахожусь?
— Слишком много вопросов, дорогой мой — он отложил ручку в сторону и откинулся на кресле. — Вы рано начали ходить. Это довольно-таки необычно. Интересный случай. Впрочем, — он выпрямился и встал, — не такой уж и нетипичный. Видите ли, молодой человек, мы занимаемся исследованиями, в некотором роде. Изучаем природу человеческого письма. Скажите, вы часто пишете?
— Да, это моя профессия. Я журналист.
— Я в курсе. Читал ваше дело. Мы с коллегами пытаемся понять, как мозг вырабатывает способность к письму. Как вообще так получается, что человек вдруг начинает писать, притом довольно оскорбительные вещи. Вы когда-нибудь писали статьи о медицине?
Я думал о деле. Что еще за дело? Откуда оно взялось? Это та толстая папка, которую взяли в регистратуре?
— Да, я писал об одной больнице. Кажется, там были проблемы с расходованием средств.
Улыбка сошла с его лица. Он смотрел на меня с негодованием.
— А вы знаете, молодой человек, почему мы пишем так много? Потому что нам приходится отчитываться за каждый шаг. Впрочем, — он снова откинулся в кресле и посмотрел в окно — это не имеет значения. Вы нам подходите.
— Для чего?
— Для опытов, конечно.
— Каких еще опытов? Куда исчез Сергей? — я вдруг стал о чем-то догадываться.
— Не было никакого Сергея. Это просто ваши галлюцинации. После операции такое вполне возможно.
— Что за операцию мне сделали!? — я повысил голос.
Двери за мной открылись, два крепких мужчины схватили меня под руки.
— Уведите его.
Евгений Викторович снова взял ручку и склонился над бумагами, пока меня выволакивали из кабинета.
***
Я проснулся в палате. На одной из коек лежал мужчина и что-то бормотал во сне. Я внимательно смотрел за ним. Он открыл глаза и взглянул на меня.
— Где мы? — промычал он, еле двигая челюстью.
— Мы в больнице.
Я перевел взгляд на пол. Солнце светило в окно у меня за спиной. Тень от решетки падала на линолеум.
Последние комментарии
19 часов 42 секунд назад
19 часов 35 минут назад
20 часов 28 минут назад
20 часов 33 минут назад
20 часов 44 минут назад
20 часов 58 минут назад