Крест Империи [Яна Юльевна Завацкая Йэнна Кристиана] (fb2) читать постранично, страница - 2

крышей, в блеске древесной листвы, омытой дождем.

Солнце еще только поднималось над страной аламанни, над густыми дубовыми рощами, над золотыми полями овса. Солнце поднималось, а птицы - птицы уже начали свой распев, и думалось епископу, что так на свой лад каждое утро крылатая тварь славит Господа. И легко, и весело становилось на душе от этого. Квиринус - всегда легкий на улыбку - чуть растягивал губы и шагал быстрее.

— Как бы сегодня Рандо не заявился, - сказал озабоченно Кристиан - он же Аморик - новообращенный брат из марки.

— Ну что ж, - веско сказал Квиринус, - заявится - окрестим.

Братья тоже заулыбались, но Аморик сказал:

— А если не захочет?

Квиринус сморщил привычно лицо, готовясь сказать что-нибудь такое, от чего все одобрительно рассмеются, но сказал лишь:

— На все воля Божья.

Мальчишка-германец запрыгал вдоль колеи, где стояла вода, и в три шага нагнал епископа. Заглянул в его лицо.

— Что же ты, отец Квиринус, совсем ничего не боишься?

Лицо - бронзовое, иссеченное сетью морщин и шрамами, горбоносое лицо природного римлянина - вдруг затвердело на миг, и показалось, будто сквозь вечно смеющиеся карие глаза епископа вдруг проглянул другой кто-то. Кто-то очень опасный, как сам Рандо по прозвищу Вельф - Волк. И тут же заискрились глаза улыбкой.

— В святом Писании сказано ведь… - Квиринус запнулся, подбирая германские слова, мысленно переводя высокую поэзию Павла с латыни, - Господь за нас, чего нам страшиться?

И правда - чего было страшиться в такое светлое, сверкающее утро поздней весны, когда вся природа, кажется, поет и благодарит Господа? Вот так, кажется, и встал бы на колени, закрыл глаза - да и отдал душу, и разницы бы не заметил, потому что дивно кругом и чудно все, как на небесах. Как сияет лазурь над головой - такой светлый и дивный купол в церкви Господа, здесь, на земле, и даже дивной базилике в Трире до этого неба так же далеко, как и нам, грешным, до чистоты ангельской.

И не только Квиринус радовался и благодарил Господа в душе, и спутники его, братья, с ним пришедшие, семенящие сзади, чтобы поспеть за широкой походкой бывшего трибуна - Симеон и Маркус, то же самое испытывали. В этот раз взял Квиринус с собой только их, а двух других братьев, пришедших из Трира, оставил в общине. А из новообращенных только этого мальчишку, Кристиана, и позвал с собой. Да и не нужно больше - сам отец Квиринус отлично говорит на их варварском наречии, еще во времена военной службы научился, от лучшего своего друга, аламанна-легионера Лойтари.

А ведь могут обозлиться аламанни на то, что вот уже двое молодых мужчин ушли от них невесть куда, невесть зачем…

Квиринус, только-только рукоположенный епископ аламаннский, сколько себя помнил, с детства - столько и отличался непоседливостью. Может, поначалу эта непоседливость и мешала ему принять всерьез ту веру, что исповедовала его мать. Отец был язычником. Мать пыталась рассказывать мальчику о вере, но поначалу все это было бессмысленно. Однако, может быть, материнские молитвы и помогли в конце-то концов. Свою страшную жажду действия, движения, неуемную энергию свою Квиринус направил наконец на дело, того достойное - завоевание Царства Небесного, и не только для себя, но и для варварского народа, не слышавшего Благой Вести, так и застрявшего в своем язычестве. Не случайно он отправился в эти земли, где проживал народ букинобантов, северных аламаннов.

Не так давно еще император Грациан - уже без своего трибуна Квиринуса - воевал против них, но теперь букинобантами правил дружественный Риму король Макриан.

И как хорошо, что Бритто, епископ Трирский, понял его и согласился, что не его это дело - спокойно сидеть в богатом и тихом Трире и служить Литургию для верующих. Нет, не его. Его дело - шагать по этой дороге, размокшей от дождя, хлюпая грязью, глядя в небесную лазурь, и радоваться, радоваться в душе тому, что жив Господь, и что можно Ему послужить, несравненно лучшему вождю, чем все императоры Рима, чем все императоры от самого начала времен. Квиринус постарался умерить радость в душе и подумать о деле. О чем будет говорить сегодня, как и с кем. Да все ведь уже решено, все ясно. Лишь бы только и в самом деле Рандо-Вельф не заявился в свою марку, рыщет волк где-то на севере, потрошит соседей - ох, не понравится ему община христиан по соседству, ох, не понравится! Хоть и поставил Квиринус сруб за границей общинного леса, на ничьей земле. Да может, и обойдется еще.

На все воля Божья, подумал Квиринус. Да и не может быть ничего плохого в такой сияющий день. И в такт шагам невольно стали вспоминаться ему строчки, когда-то прочитанные.

…Сверху же, выше их всех, поместил он веса лишенный

Ясный эфир, никакою земной не запятнанный грязью.

Только лишь расположил он все по точным границам.

— В одной громаде - слепой - зажатые прежде созвездья

Стали одно за одним по всем небесам загораться;

Чтобы предел ни один не лишен был живого созданья,

Звезды и формы богов небесную заняли почву.

Для обитанья вода