Неразлучённые [Юрий Александрович Фанкин] (fb2) читать постранично, страница - 2

змеевича успокаивает:

– Тебе ль, бессмертному, русского духа бояться?

Вошёл Пётр в терем, помолился на святые образа и в красную палату идёт.

– Здравствуй, брат! – Пётр говорит. – Давно ль с охоты воротился?

– А я и не ездил! – змей отвечает. – Собирался, да передумал.

Понял Пётр, кто перед ним, выхватил заветный меч-кладенец и начал залётного поганца от всей христианской души охаживать. Рассёк змея змеевича на мелкие кусочки и повелел слугам те кусочки по чисту полю развеять на корм воронью.

Всё бы хорошо, да забрызгался Пётр чёрной змеиной кровью, и пошли у него по всему телу язвы зудящие, незаживные. Каким только лекарям страдальца не поручали, ни одна трава-ворожба не помогла. Гонцы-подручники во все земли святорусские скачут, коней борзых зря палят.

И вот дошёл до Петра слух: не на море-окияне, а возле города Рязани красна девица живёт, свежи раны затворяет, от прострела избавляет, добрым словом хвори рушит, лечит банею-парушей.

И собрался Пётр повидать ту девицу. Сел он со своими подручниками на коней обсёдланных, и поскакали они в древнюю землю Рязанскую. Один день ехали, второй день почали. Тут Пётр и говорит спутникам:

– Устал я, мочи нет. Вы уж без меня девицу эту поищите, а я в ближнем сельце подожду.

Остановился князь Пётр будто бы в селе Солотче, что в пяти вёрстах от Ласкова. А слуги-гонцы по лесным дорогам рассыпались…

Сколько поискам не длиться, а тому, что будет, сбыться. Въехал княжеский посланник в одну малую деревеньку, постучался в крайнюю избу. Подождал немного, открывает дверь:

– Бог помочь, красная девица! Не Февронией ли звать тебя?

– Так и есть! – отвечает девица, а сама дело ткацкое делает: льняную кудель мечет, а нитки через грядки бросает. – А ты, добрый человек, коего города, коей земли? Какая заботушка-плётушка пригнала?

– Я из Мурома славного, города православного. Пришёл бы я к тебе и по своей воле, да теперь нужда-неволюшка заставила. Не поможешь ли ты нашему князю Петру?

И описал княжескую болезнь. Феврония выслушала внимательно, говорит:

– Уврачую я вашего князя, если он меня, дочь древолазца, в жёны возьмёт.

Усмехнулся князев сподручник:

– Как уж князь решит…

Напоила Феврония гостя небывалого, гостя неезжалого квасом ядрёным, с медком, с холодком и до крыльца проводила:

– Ступай себе с Богом!

Умчался гонец, а Феврония за прежнюю работу села. Слуга нашёл князя, рассказал про девичье условие. Застонал Пётр от зуда-боли, говорит:

– Авось женитьба не напасть – лишь бы от болезни не пропасть.

Слуга, не мешкая, опять в Ласково. Выслушала Феврония гостя, принесла жбан с квасной гущей и начала приезжего наставлять:

– Вы своему князю баньку протопите, каменку хорошенько накалите. Пропарьте, протомите князя без чаду едучего, без пару колючего, а потом каждую язвицу-болячку квасной гущей смажьте. Только одну оставьте, что напротив сердца.

И перекрестила Феврония жбан с квасом. Уехал слуга, доложил князю всё по порядку. Пётр, помолясь, в крестьянскую баньку отправился, а гонцу своему сказал:

– Передай-ка премудрой Февронии мою просьбу: пусть она к завтрашнему дню из этого льна мне свадебную рубашку справит.

И протягивает льна прядку. Из такой прядки и воробью кафтан не соткёшь.

Феврония выслушала слугу и говорит:

– Мне ли соколу ясному перечить? Сделаю, как он велел. Только об одном попрошу: пусть он мне между заутренею и обедней новый станок изготовит.

И подаёт слуге щепу от полена.

Подивился Пётр девичьему хитроумию, говорит:

– Она и впрямь не проста!

Исполнил Пётр все наказы Февронии: смазал болячки квасной гущей, кисляджей, а одну маленькую, что напротив сердца, оставил. И быстро дело у него на поправку пошло. Однако не пожелал князь на крестьянке жениться, послал ей деньги откупные, немалые.

Не приняла Феврония откупные, а гонцу сказала:

– Не больно-то крепко княжеское слово. Передай князю: до тех пор ему придётся коней в Ласково гонять, покуда сватов не зашлёт.

Живёт-поживает князь Пётр в граде Муроме, окреп телом, похорошел лицом, да вот краснеет метинка супротив сердца, разрастается: была с коготок, а теперь с локоток. И не понять толком: то ли язва свербит, то ли сердце болит. Делать нечего, снарядил князь кареты и поехал со сватьями в Рязанскую землю.

Не труднее птице в апрельский день напиться, чем голубю сизому с голубкой белокрылой в брачный сговор войти. Глянули Пётр и Феврония в глаза друг другу и поняли: не болезнь их сводила, а сам Господь Бог свёл.

Когда в обратный путь отправлялись, девки и бабы деревенские над невестой подсмеивались:

– Чуть вековухой наша Феврония не стала, пока своего суженого ждала!

– Видать, она не только князя излечила, а глаза сватьям отвела!

– Хорошую себе государыню в лаптях князь подыскал – у неё кокошник тряпичный, а серёжки гороховые…

Слушала Феврония, слушала да и сказала в сердцах:

– Не расти больше Ласкову, не шириться. Чем порядок короче, тем