заснеженному руслу реки. Больно врезаются лямки в плечи, с непривычки болит поясница, ноги словно деревянные. Все идут молча. Только на привалах озорной Терентий подшучивает над товарищами.
— Иван, а Иван, — обращается он к бывшему моряку, — как по-флотски нарта?
— Что ты, — смеется Иван, — какие же нарты на флоте? Нет их там.
— Как нет? Есть нарты на флоте, — серьезно горячится Терентий, — плохой ты моряк, раз такое слово не знаешь… А как кухня?
— Камбуз.
— Ха-ха-ха, — заливается Терентий. — Кухню-то знаешь, как называют. Наверно, каждый день возле нее с котелком вертелся…
Спали у нодьи. Валили сухое дерево, разрубали на бревна. Комлевые бревна укладывали друг на друга и между ними в специально вырубленный паз совали бересту и сухие сучья. На снег кидали еловые лапы и ложились на них ногами к нодье. Собаки — в головах.
Ночью зябли, плотней прижимались спинами друг к другу, но холод давал себя знать. Нет-нет да и вскакивал кто-нибудь, выбивал торчащий между бревнами клин, отчего верхнее бревно плотней ложилось на нижнее и оба лучше горели. Утром наспех варили сухарницу, приправляя ее сушеным мясом, запивали кипятком и снова трогались.
На исходе третьего дня добрались до зимовья, где у охотников была срублена просторная и чистая избушка. Здесь Ване и предстояло вместе с артельщиками провести большую часть зимы, открыть первый в своей жизни охотничий сезон на далеком зимовье.
3
После ужина Иван развернул небольшую карту. Коптилка без стекла давала немного света, и охотники зажгли еще лучину. Иван принялся объяснять, в каких кварталах нужно будет строить избушки и склады. Один склад предстояло срубить возле устья Мойвы, второй — в двадцати верстах выше по течению, и, кроме того, нужно было построить три избушки.
Василий не знал грамоты. Карта с вьющимися змейками и прямыми линиями просек тоже была непонятна, но ему, старому охотнику, окрестные места и без карты были известны наизусть.
— Помните, мужики: строить избушки надо возле речек, а их тут много. Не перепутайте, когда будете место искать.
— Так до строительства-то целых три-четыре месяца, — ворчит Терентии. — За это время все равно все позабудешь…
— А ты не забывай. Примечай, где способнее будет с лесом возиться.
— А может, и каменку будем класть, — не унимался Терентий, — так заодно и камешки искать?..
— Каменки им ни к чему. Чай, летом жить-то будут, а понадобятся — сами сложат…
К вечеру мороз начал крепчать. Окно постепенно затянулось узорами льда. Охотники погасили коптилку, бледный свет луны еле пробивался сквозь окно, бросая на пол неясные блики. В предбаннике заворчала спросонок собака, на реке треснул лед, и эхо гулко отозвалось в Каменном логу. Терентий, надев на босу ногу няры, толкнул дверь, но она не поддалась, толкнул еще раз — ни с места.
— Вот лешак, — выругался он, — приморозило как! — И, нажав покрепче, вывалился наружу.
Подышать свежим воздухом собрались Иван с Семеном, не утерпел и Ваня. Он выскочил вслед за ними и чуть не задохнулся морозным воздухом. Луна, словно застыв над лесом, голубым светом озарила окрестные дали. Длинные тени гор местами скрыли тайгу, и лес казался каким-то пестрым.
— Гляди, гляди на медное солнышко, — пошутил Иван. — Теперь до марта настоящее-то редко видеть будешь… На охоте всегда так: день не заметишь, а ночь длинна — что у цыгана дорога, надоест…
Утром в избушке тепло — она не выстыла за ночь. Только на стеклах маленького оконца образовался толстый слой льда. Терентий, натягивая рубаху, подошел к оконцу, поскреб лед, обернулся к Матвею.
— Давай, Матвей, пешню. Стекло околоть надо…
Тот хитровато глянул на Василия и в тон Терентию ответил:
— Я-то бы не против, да что вот тесть скажет. Наточил он ее. Может, опять плотничать придется…
Охотники засмеялись. Как-то в позапрошлом году Василий, проходя осенью мимо старого французского склада на Велсе, заметил валявшийся без дела дверной крючок и петлю. Находку он положил в лузан — пригодится. Когда пришли на зимовье, крючок был приспособлен к дверям. Но однажды, уходя последним, Матвей крепко хлопнул дверью. Крючок же не висел как обычно, а был приподнят. От толчка он упал на петлю, дверь закрылась. Матвей о случившемся, понятно, не знал, а вечером его ждал разнос.
Оказывается, первым с охоты пришел Василий. Он несколько раз дернул дверь, но та не поддавалась. По бряцанью крючка он понял, что дверь закрыта изнутри. «Значит, кто-то есть в избушке», — решил он. Но кто и когда пришел в нее? Днем выпал снежок, и Василий видел, что по крайней мере в течение часов четырех до его прихода никто не подходил. «Не заболел ли кто, грешным делом, и остался с утра?» — подумал он и начал колотить в дверь избушки, а потом кричать, называя по именам всех артельщиков. В ответ — молчание.
Как на грех, на охоте у Василия сломалось топорище.
Последние комментарии
17 часов 54 минут назад
18 часов 29 минут назад
19 часов 22 минут назад
19 часов 27 минут назад
19 часов 38 минут назад
19 часов 51 минут назад