Баловень судьбы [Валерий Витальевич Строкин] (fb2) читать постранично, страница - 3

гипотеза на все эти миры. С рождения человек имеет еще один, как бы запасной, мир — альтернативный или невостребованный, куда он может попасть. Вы родились здесь, но и в другом мире для вас зарезервировано еще одно, запасное место. Что-то такое было и с Витькой. Этой гипотезой я пытаюсь объяснить плавный и легкий переход в альтернативную вселенную, где его встретили чуть ли не с распростертыми объятиями. У Витьки не возникло никаких сложностей с языком и общением с окружавшими его людьми. Витька убежден, что язык этот раньше он не знал и не слышал о нем, на нашей Земле у него нет аналогов. Он и теперь его не знает забыл. Витька также твердо уверен, что был на Земле, а не на другой планете, хотя разница между мирами огромная, они совершенно не похожи друг на друга ни историей, ни путями развития, ни географией. Новый мир подошел Витьке, как идеально сшитый костюм, но это знание пришло не сразу.

Вот я и закончил вводную, вступительную лекцию. Не подумайте, что нам обоим надо показаться психиатру и не поэтому я не могу сообщить заинтересовавшимся людям наши адреса — это сугубо личное Витькино дело. Он рассказал мне, я — вам. Хотите — верьте, хотите — нет, но если у вас еще не пропало желание, то выслушайте.

2 «Открылась бездна, звезд полна…»

Я помню тот вечер очень хорошо. Мы здорово играли, как никогда в жизни. Это был наш вечер — наверное, больше мы никогда не сможем так играть. Подобралась неплохая, веселая публика, которая быстро раскрутилась и теперь уже мы заводились от нее. Сцена и пляц превратились в огромный и живой механизм, который пыхтел, стонал и кричал: «Рок жив!» Танцплощадка все еще продолжала заполняться, пацаны оседлали забор и я почувствовал, как нас захватила легенда.

Мы впервые попробовали играть «Лед Зэппелин» — «Лестницу в небо». Английский Леши был подобен гиллановскому, мы играли и пели то, о чем мечтали еще в детстве. В подражание Ричарду Блэкмору я сыграл «Человека на серебряной горе». Миша превратился в Кози Пуэлла, и его барабанные палочки стали невидимыми. Мы тряхнули стариной и вспомнили «Отель Калифорния» «Иглз», «Леди Джейн» — «Ролингов», конечно же, «Биатлес» — сегодня этого от нас никто не ожидал, даже мы сами, публика ревела от восторга — в городе маленький Вудсток — и требовала еще чего-нибудь старенького, может быть, потому, что устала от той музыки, которой нас закормило и продолжает закармливать наше радио и телевидение. Мы исполняли знаменитые, покрытые пылью и паутиной, легендарные вещи. Вторым эшелоном пошли «Слейд» и «Дорз» «Песня Алабамы», закончили вечер «Квинами». Леша исполнил «Шоу должно продолжаться». Исполняя эту песню, он заплакал, его роскошные длинные волнистые волосы исчезли, уступив место короткому и нахальному ежику. Мы играли, исполняя его заказы. Он был самым молодым в нашей группе и завтра должен был явиться в военкомат для отправки в армию. Жаль, Лешка талантливый парень и его голос мог исполнять такие вещи, которые нашим телезвездам и не снились. Я даже не знаю, что мы будем без него делать, кого найдем вместо него, второго такого не найдешь, впрочем, говорят, и пляц скоро закроют, да и нас разгонят.

В перерывах мы забегали в нашу гримерку за сценой, желали ему нормально отслужить, попасть в хорошее место, человеколюбивого ротного и старшину, клялись, что обязательно приедем к нему в гости с «киром» и девочками, будем присматривать за его Маринкой. Попутно в сигаретном дыму пролетали воспоминания и о моих двух годах — легкая ностальгия по узлу связи, «корешам», обещавшим писать и наезжать в гости, но так все и заглохло. Были хохмы во время учений и еще истошный вопль дневального, который все служившие в армии ненавидят больше всего: «Рота, подъем»!!!

В первом часу ночи на пляце появился наряд милиции — мы поняли, что шоу заканчивается и, возможно, директору парка придется вызвать нас на ковер за исполнение песен загнивающего, но продолжающего паразитировать капитализма дурдом. да и только. Действительно, пора было заканчивать — пальцы кровоточили, голоса срывались в хрип — сегодня мы достаточно выложились. На прощание мы выдали попурри рон-н-роллов Чака Берри и «Мемфисского короля».

Стали собирать аппаратуру — пляц с появлением милиции быстро опустел, в центре остался краснопогонный наряд, зато ночной парк наполнился криками и шумом наших зрителей.

Мы заперлись у себя в красном уголке и где-то до часу ночи гудели, провожая Лешку. Серж еще пытался наигрывать наши старые вещи. В час приехал САМ — папаша Лешки — очень большой начальник на очень черной «Волге», он руководил то ли исполкомом, то ли горисполкомом, в общем, каким-то полкомом, но это неважно. Благодаря этому папе у нас имелись ямаховский синтезатор, барабаны, даже такие гитары, как «Гибсон» и «Фендер-бас». Когда исполняешь что-нибудь не на дерева, а на хорошем инструменте, то по мере развития исполняемой вами темы, проникая вглубь ее и растворяясь в ней, можно