Сто лет восхождения [Вера Борисовна Дорофеева] (fb2) читать постранично, страница - 130

широкоплечий Велихов шел через кулисы нового зала. Нетерпеливый гул ожидания усиливался с каждым шагом.

Лет пятнадцать назад, еще и не вице-президент, всего лишь молодой доктор наук Велихов стал свидетелем вот такого же прохода к столу президиума одной из представительных конференций по управляемому термоядерному синтезу академика Арцимовича.

В то время о плазме много писали не только научные журналы. Покорение термояда казалось делом почти решенным. Слово, так считали многие, было за техникой. И Арцимович находился в зените славы и популярности. Он был признанным лидером научного направления не только среди физиков нашей страны, но и всей планеты. Но идя к своему месту в президиуме, Арцимович все же не сумел скрыть волнения. А ведь академик умел, даже любил выступать, обладал редким даром блестящего лектора и столь же блистательного полемиста. И все же волновался...

Сейчас Е. П. Велихов, так же волнуясь, шел за распорядителем, стараясь разобраться, понять то увиденное однажды волнение своего предшественника, своего учителя, хотя формально...

Формально Велихов не считался учеником Арцимовича. Он не был аспирантом академика, не вел исследований в его лаборатории, не испытывал на себе постоянной спонтанности его поисковых идей, как Разумова, Стрелков, Мирнов, Муховатов. Те в повседневной многолетней работе испили до дна чашу радостей и тягот постоянного общения со своим научным руководителем.

Они прошли, выдержали весь трудный путь от начинающих, рядовых в отделении плазменных исследований Института атомной энергии, которое возглавлял Арцимович, до ведущих сотрудников.

У Велихова судьба сложилась иначе. Да он, наверное, и не смог бы существовать в тех рамках, которые ему, еще начинающему исследователю, определил бы мэтр Арцимович. Понимал ли это тогда сам Велихов? Вряд ли. Но Арцимович, как показал весь ход дальнейших событий, понимал. Хотя никогда о том и не говорил. Поэтому сначала и не спешил, а затем просто отказался от мысли взять под свое надежное, но жесткое крыло опеки юного аспиранта, затем кандидата, а вскоре доктора наук. У того был свой участок работы, были свои срывы, свои удачи.

Но на закате жизни, когда мучительная изнуряющая болезнь все чаще укладывала Арцимовича на больничную койку, он нередко размышлял о преемнике, которому будет по силам возглавить все научное направление по термояду у нас в стране. Результат тех размышлений был неожиданным: публицистическая статья «Физик нашего времени», напечатанная в журнале «Новый мир». Статья — раздумье, статья — гимн грядущей науке, статья — предостережение от нетерпеливого ожидания призрачных побед.

К моменту выхода журнала с этим необычным для Арцимовича выступлением Велихову уже нередко приходилось бывать у академика в доме. Случалось, и частенько, что молодой исследователь опаздывал, не поспевал к назначенному часу. Сам всегда предельно точный, Арцимович терпеть не мог подобного «разгильдяйства» у других. Но Велихову, к удивлению окружающих, как-то удавалось избегать разноса. Только однажды в шутливой речи в день своего шестидесятилетия Арцимович все же не выдержал, проехался по его адресу: «Позже всех, а именно сейчас явится Женя Велихов, который, как всегда, опаздывает...» И все, кто был тогда в квартире, а народу в тот день у Арцимовича собралось немало, дружно расхохотались. Потому что именно в этот момент Велихов позвонил в дверь.

Так был он или не был учеником Арцимовича, если академик до таких мелочей понимал, знал, чувствовал его? А ведь сопутствовали их отношениям не одни мелочи, не просто желание, а необходимость общения.

Да, Велихов без опеки Арцимовича стремительно прошел путь от аспиранта до заместителя директора Института атомной энергии имени И. В. Курчатова. Но не эти должностные условности связывали их — тогда молодого, в тридцать с небольшим, человека и умудренного академика. Был у каждого свой путь в термоядерном синтезе, свое видение не только научной проблемы, но и организации исследований. Они частенько спорили, хотя Велихову стоило усилий не во всем соглашаться с Арцимовичем, с его категорично обидным: «Чушь собачья...»

И Велихов, и кое-кто из тех, кто сегодня находится в зале, хорошо помнят, как, приехав с инспекторской поездкой в Ленинградский физтех незадолго до последнего приступа болезни, просматривая отчет одной из термоядерных групп, Арцимович размашисто написал: «Этого не может быть, потому что быть не может».

Самым поразительным, врезавшимся в память из того эпизода было лицо руководителя эксперимента. Гамма сложнейших чувств: обиды, горечи, упорства, усталости промелькнули на лице. Потом все сменилось откровенным недоумением. Как же так, глава направления не разглядел того зерна, которое заключал в себе обстоятельный отчет?

Инцидент закончился позже, когда результаты эксперимента подкрепили предположения. Арцимович принес извинения, открыто признал свою неправоту. Для многих тот случай