Катя [Овсей Леонидович Фрейдзон] (fb2) читать постранично, страница - 3

разогнулась, лицо раскраснелось, глаза блестели, грудь порывисто вздымалась… Она уронила голову мне на грудь и нежно заворковала, пробуя на вкус моё имя:

— Рафик, Рафуля, Рафичек…

После повторного принятия душа мы вернулись в комнату, я обвернулся полотенцем, а Катя уселась в кресло, нисколько не стесняясь своей наготы. Она сама разлила по стаканам вино, мы чокнулись, выпили и наконец-то принялись за еду, это были не мамины кушанья, но на меня напал такой голод, что тарелки стали пустеть в одно мгновение, что вызвало в Кате неподдельный смех. Я уже пробовал раньше вино, на том же злополучном вечере в школе, и дома папа на праздники наливал мне несколько рюмочек, но такими дозами я пил впервые. После трёх стаканчиков голова моя поплыла, на лице появилась глупая улыбка, я весь раскрепостился и стал признаваться Кате в своей вечной любви и расхваливать её прелести тела и лица, а потом схватил её за руку и потащил на кровать.

Нет, она не сопротивлялась, только умоляла меня не спешить, повалила меня первого на ложе, а сама пристроилась сверху, целуя в губы, в шею, спускаясь губами по груди, животу, паху… И вдруг я почувствовал, как она обхватила ртом мой уже вздыбившийся скипетр и стала нежно облизывать его языком…

Трудно передать моё состояние от этого неожиданного проникновения, заставившего вновь задрожать всё моё тело. Сознание плыло от выпитого, от новых ощущений, от нереальности происходящего со мной, от какого-то стыдливо-бесстыдного вожделения. Её язык медленно двигался от головки к основанию и обратно, губы нежно скользили по стволу, плотно сжимая кожицу вокруг головки, то опуская её вниз, то поднимая наверх, и я уже стонал, выл, ревел и извивался, пока не почувствовал, как мощный поток выплеснулся в рот любимой женщины. Я замямлил:

— Прости, прости, я не хотел, это случайно так получилось…

— Что ты, миленький, ты такой вкусный, сладенький… — приговаривала она, слизывая остатки семени со спадающего в размере и силе удальца.

Её губы вновь побежали по моему телу, совершая на сей раз путь в обратную сторону, целуя меня в кучерявые чёрные заросли, пуп, живот, грудь и, наконец, впиваясь в мои разгорячённые уста. И пока её губы совершали этот длинный и до невозможности приятный путь, моя плоть вновь восстала, упираясь в её бёдра. Почувствовав это, она отпрянула от моего лица, оседлала моё тело и, взяв в руку удальца, ввела медленно в своё пылающее лоно.

На этот раз инициатива полностью принадлежала ей, Катя диктовала темп, ритм, глубину погружения, выписывала восьмёрки и другие невероятные фигуры высшего пилотажа. Она то надолго зависала, приподнимаясь на коленях и чуть покручиваясь на самой верхушке удальца, то резко ныряла всем телом вниз и застывала на мгновение с полностью погружённым в её лоно членом, то неслась аллюром, то переходила на рысь.

Я потерял представление о времени, о реальности происходящего, отдаваясь полностью во власть неведанного доселе чувства и наслаждения. Перед моим лицом прыгали и сотрясались груди, и я хватал губами розовые клювики сосков, сжимал в ладонях упругую мягкость, видя по лицу Кати, что это ей тоже очень приятно. Её дыхание участилось, стоны становились всё громче, порой с подвыванием, темп резко увеличился, и я почувствовал, что момент семяизвержения совсем близко, и через несколько секунд мы вместе взорвались в бурном оргазме.

Катя ещё несколько мгновений посидела на мне неподвижно, нагнулась, поцеловала меня в губы и, соскочив, побежала в душ.

После очередного принятия душа и разлитого оставшегося вина, которое я выпил с жадностью жаждущего, Катя вдруг встала передо мной на колени и вылила мне, сидящему в кресле, последний глоток вина прямо в пах. От неожиданности я дёрнулся, а она, обхватив мягкой ладонью моего готового к бою удальца, стала снова будоражить его влажными губами, проделывая с ним всевозможные дразнящие движения и не давая ему ускользнуть от её беспредельной ласки…

Я сидел, развалившись в кресле с закрытыми глазами, и только одна мысль всё время преследовала меня, неужто это происходит со мной…

А затем Катя встала на колени на край кресла и оседлала меня, словно скакуна, и, естественно, мой удалец с чмоком вошёл во влажные недра благодатной плоти.

Не знаю, что на меня так подействовало, выпитое вино или то, что это уже происходило далеко не в первый раз, но сейчас было такое чувство, что до кульминации никогда не дойдёт. Меня от этого слегка коробило, и в висках стучали молоточки, сердце колотилось так, что казалось вырвется из грудной клетки наружу, пот застилал глаза и струился по всему телу, и в голове зарождался страх, а вдруг Катя примет это за слабость… Но я глубоко ошибался, моя наездница не сбавляла темпа и вдруг, неожиданно для меня, подняла ноги на спинку кресла и выгнулась дугой… Я поддерживал руками её гибкую спину, и она, упираясь ногами, втискивалась и втискивалась в меня до самого предела.

Наступившая через какое-то время