Враждебные воды [Питер Хутхаузен] (fb2) читать постранично, страница - 4

послышался крик от причала. Это был Игорь Курдин. Бывший старпом помахал рукой, затем, сложив ладони рупором, закричал:

— Я буду ждать вас в Ленинграде к Новому году! Британов помахал в ответ, от всей души желая, чтобы Кур дин был сейчас с ним на борту. Они плавали вместе два года и часто понимали друг друга без слов. Сменивший Курдина Сергей Владимиров был достаточно опытным старпомом, но он был чужим. Британов съежился не только от холодного ветра, а больше от мысли, что слишком много новичков на борту. Непонятно как, но от прежнего “сплаванного” экипажа, который он уже дважды водил на боевое патрулирование в Атлантику, мало что осталось. Чужая лодка, чужие люди... Сколько потребуется времени сработаться с ними? Как они поведут себя в критической ситуации? Думать об этом командиру не хотелось.

В ходе подготовки к выходу в море на К-219 были заменены 12 офицеров из 32, в том числе старший помощник и помощник командира, командиры ракетной и минно-торпедной боевых частей, начальник радиотехнической службы, корабельный врач, командир электротехнического дивизиона, 4 командира отсеков. Из 38 мичманов заменены 12, в том числе оба старшины команд ракетной БЧ-2.

Из материалов комиссии по расследованию причин гибели К-219

— Прямо руль! — скомандовал Британов.

— Есть прямо руль! — бодро отозвался боцман. “Как его зовут? — подумал Британов, — он ведь тоже новенький”. Прежний боцман, латыш Айвар Вайдер, категорически отказался идти в море якобы из-за болезни жены. А может, просто испугался? Курдин много либеральничал, но экипаж берёг и в обиду не давал.

Британов только сейчас понял, что явно перегнул палку, проведя “чистку рядов” — особенно среди ракетчиков. Он списал на берег их прежнего командира — опытного, но слишком заносчивого Андрея Смирнова, а также двух ветеранов-мичманов Василия Полуэктова и Евгения Григаса, которые полностью оправдывали строки Некрасова “кто до смерти работает, до полусмерти пьет”.

Сумеют ли заменить их новички? Новый командир ракетной боевой части (БЧ-2) Александр Петрачков пришел с берега и опыта плавания не имел, а сменивший старшину четвертого отсека мичман Азат Гаспарян вообще был коком и, хотя его камбуз был тоже в четвертом ракетном отсеке, до полноценного ракетчика ему было далеко. Темной лошадкой был и мичман Чепиженко, прикомандированный с другой лодки и теперь отвечавший за корабельные системы предстартового и повседневного обслуживания ракет — главного оружия лодки.

Ракеты РСМ-25 являлись смыслом существования лодки и одновременно самым слабым ее местом. Американские субмарины были вооружены ракетами на твердом топливе. Для русских ракет топливом служили тетроксид азота и гидразин — две летучие взрывоопасные и весьма ядовитые жидкости, хранящиеся в двух баках баллистической ракеты. Система не отличалась сложностью: смесь гидразина и тетроксида азота — самовоспламеняющееся топливо. Поэтому постоянный контроль за ракетами в шахтах подлодки был главной заботой ракетчиков — системы поддержания микроклимата, контроля газового состава, радиоактивности и отсутствия воды в шахтах работали непрерывно.

Работяги-буксиры навалились на неуклюжий корпус подлодки, разворачивая его на курс выхода. Выход из базы был делом непростым. Но люди, стоявшие на мостике, прекрасно знали свое дело и не в первый раз выводили корабль из бухты Ягельная. Они четко делали свою работу. Как всегда безукоризненно работал штурман Евгений Азнабаев — именно от его мастерства во многом зависел безопасный выход по коварному фарватеру. Британов полностью доверял Азнабаеву и искренне сожалел, что выходит с ним в море последний раз.

Три месяца назад, когда Азнабаеву — лучшему штурману флотилии — в очередной раз отказали в приеме в академию, он положил на стол начальника политотдела рапорт об увольнении с флота:

— Прошу отпустить по-хорошему, иначе я обращусь в ЦК КПСС с просьбой разъяснить мне национальную политику партии.

— Уважаемый Евгений Равильевич, — притворно изумляясь, ответил начпо, — политика нашей партии всегда правильная, а вот ваша национальность... Ну зачем вам было писать в анкетах, что ваш папа татарин, а мама еврейка?

— А затем, товарищ капитан первого ранга, что я и себя, и их уважаю, в отличие от некоторых...

— Ну, хорошо. Значит, так — вы идете в последний раз в море с Британовым, а мы отправляем документы в Москву на увольнение, как бы по сокращению штатов. Договорились?

— Так точно, договорились, — и, не спрашивая разрешения, штурман вышел из кабинета.

Он не то чтобы не любил “политбойцов”, но, как настоящий профессионал, презирал бездельников, которые не могут сказать “Делай как я!”, а говорят “Делай, как я сказал!”. Еще про таких на флоте говорили: “Ну он - же хороший парень! Хотя такой должности на корабле нет”.

... Как только лодка достаточно отошла от пирса, немногие провожающие во главе с комдивом Патрушевым поспешили по своим делам. Как говорится, с глаз