Верховный Главнокомандующий [Сергей Николаевич Зеленин] (fb2) читать постранично, страница - 2

Ставка не отдавала себе отчета в том, что, подняв всю эту четырехмиллионную массу женщин, детей и стариков, ей надлежит позаботиться и о их пропитании.

Организации Красного Креста и земско-городские союзы спасли от верной голодной смерти сотни тысяч этих несчастных. Множество, особенно детей, погибло от холеры и тифа. Уцелевших, превращенных в деклассированный пролетариат, везли в глубь России. Один из источников пополнения будущей красной гвардии был готов.

Прежнее упорство — Ни шагу назад! — сменилось как-то сразу другой крайностью — отступать куда глаза глядят. Великий князь не надеялся больше остановить врага западнее Днепра. Ставка предписывала сооружать позиции за Тулой и Курском.

Аппарат Ставки начал давать перебои. В конце июля стало замечаться, а в середине августа и окончательно выяснилось, что она не в силах больше управлять событиями. В грандиозном отступлении чувствовалось отсутствие общей руководящей идеи. Войска были предоставлены самим себе. Они все время несли огромные потери — особенно 3-я армия — и в значительной мере утратили стойкость. Разгромленные корпуса Западного фронта брели прямо перед собой. Врагу были оставлены важнейшие рокадные линии театра войны, первостепенные железнодорожные узлы: Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец.

Предел моральной упругости войск был достигнут и далеко перейден. Удару по одной дивизии стало достаточно, чтобы вызвать отступление всей армии, а по откатившейся армии сейчас же равнялись остальные. Истощенные физически и морально бойцы, утратив веру в свои силы, начинали сдаваться десятками тысяч. Если июнь месяц был месяцем кровавых потерь, то август 1915 года можно назвать месяцем массовых сдач.

На Россию надвинулась военная катастрофа, но катастрофу эту предотвратил ее Царь…»

Антон Антонович Керсновский «ИСТОРИЯ РУССКОЙ АРМИИ».

«ПРИКАЗ

Армии и Флоту

23-го августа 1915 года

Сего числа я принял на себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий.

С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты родины до конца и не посрамим земли Русской.

НИКОЛАЙ».

«На пути к победе мы сделали новый большой шаг вперед. Обладающий стальной волей Великий князь был отстранен. Царь встал во главе войск…», — Немецкий генерал Людендорф Э. «Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг.»

Глава 1. «Не человечьим хотением, но Божьим соизволением»…

«Настанет год, Россіи черный год,

Когда царей корона упадет,

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда дѣтей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных мертвых тѣл

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать;

И станет глад сей бѣдный край терзать;

И зарево окрасит волны рѣк.

В тот день явится мощный человѣк,

И ты его узнаешь, — и поймешь,

Зачѣм в рукѣ его булатный нож.

И горе для тебя!

Твой плач, твой стон;

Ему тогда покажется смѣшон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом…»

Ю. М. Лермонтов «Предсказание».

«Какая отвратительная рожа…, — думал я, стоя перед зеркалом и со всех сторон рассматривая своё новое обличье, — это, видать, я чем-то очень сильно перед Господом согрешил в предыдущей жизни — раз он меня не в чё хорошее «вселил» а, в это…».

В принципе, я достаточно скромен и умеренно амбициозен: ни в какой отдельно выступающий орган, мне — «выдающиеся» исторические личности особо не упирались. «Кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево», — как говорит в таких случая народная русская пословица. Я, вполне был бы согласен и, на тело какого-нибудь простого работяги или мужика… Конечно желательно — помоложе и, чтоб все особо важные части были — как минимум не меньше, чем у предыдущего тела. Дальше, я уж как-нибудь сам — не дурак чай и, руки из хорошего места растут… Росли. Если, не до какого-нибудь ихнего Форда при капитализме — то уж, до какого-нибудь нашего Лихачёва при социализме, я бы точно допрогрессировался! Ну, при благоприятном стечении обстоятельств, конечно…

Но, что сцуко обидно, из зеркала на меня бучило свои паскудные буркалы, сорока семилетняя волосатая морда последнего Романова — Самодержца Российского «и прочая, прочая, прочая», мать его — Императрицу Марию, ети! Николая Второго и, Последнего — то бишь.

— Вот же, козёл, а?! И, даже здесь, всё не слава Богу, — достаточно громко сказал я вслух, — ведь, не «гига» из памяти этого утырка не помню! «Отформатировали» что ли, тебе «жестяк» напоследок, лошара —