Диета из отбросов [Тим Пратт] (fb2) читать постранично, страница - 3

Гранатовой Роще и встречались какое-то — короткое — время в старших классах, до того, как Ребека встретила Лорри и осознала, что была лесбиянкой. Спустя несколько ухабистых месяцев после этого откровения они снова стали друзьями, хоть Грейдон до сих пор не оттаял по отношению к Лорри, с её острыми чертами лица и Нью-Эйджевой претенциозностью, её астрологией и проповедями о вегетарианстве.

Ребека извинилась за опоздание (с таким же успехом она могла извиниться за то, что была Ребекой, подумал Грейдон) и раскинула по столу свои вещи. Учебники, тетрадь, текстовыделители, ручки, чашку кофе, бутылку пива — всё это выдавило Грейдона на краешек стола, где едва хватало места его бокалу вина. Вещи Ребеки всегда заполняли доступное пространство, и то же, по сути, происходило с её личностью.

— Как жизнь? — спросил Грейдон.

Ребека пожала плечами:

— Что касается школы, то я, коль уж зашла об этом речь, лучше понимаю древнеанглийский. Никогда не было так весело читать Чосера. Первокурсники, с которыми я занимаюсь, практически неграмотные, а профе́ссора, ассистентом которого я являюсь, больше интересуют мои «достоинства», нежели мои идеи. Лорри перешла из вегетарианства в веганство, и, клянусь, я заору, если увижу ещё один пророщенный боб. Мне уже несколько месяцев приходится тайком выбираться из дома, чтобы поесть чизбургеров, и я начала уставать жить во лжи — пусть и диетической. Лорри говорит, что моя аура становится вся чёрная и колючая, а в этом, как я понимаю, нет ничего хорошего. Но по большей части я слишком занята, чтобы волноваться о том, как у меня дела. — Она широко улыбнулась. — Что у тебя?

— Я рыбачил, — ответил он, и рассказал ей о том, как выловил шлем и увидел сома, хоть за прошедшие три дня ещё раз он так его и не увидел, несмотря на то, что каждый день проводил у пруда по нескольку часов.

— Я слышала об этой рыбе, — отозвалась Ребека. — Папа рассказывал мне о ней. Помнишь, мы тогда жили в миле от твоего дома? По крайней мере, мне кажется, это должна быть та же самая рыба. Удивительно, что она до сих пор жива. Папа говорил, её пытались поймать ещё с тех пор, как он был ребёнком. Думаю, попытки выловить эту рыбу когда-то были любимым развлечением в Роще, однако, надо полагать, подобные вещи вышли из моды.

— Я считаю, виноваты видеоигры, — вставил Грейдон.

Ребека его замечание проигнорировала:

— У этой рыбы даже имя есть. Угадай, какое?

— Усач?

— Грехоед. Только когда папа рассказывал мне об этом, думаю, он начал говорить «Говноед», а потом решил поберечь мои деликатные ушки от такой грубости.

— Говноед, — повторил Грейдон. — Просто очаровательно. Когда я его поймаю, можешь заглянуть ко мне, и мы устроим большой сомовый ужин.

— Я загляну в любом случае, — пообещала она. — Ты позволишь мне переночевать на следующий уик-энд, и отказ не принимается. Мне нужно убраться подальше от Лорри на какое-то время. Она теперь даже рыбу не ест, а это было нашим «большим компромиссом», но сейчас она говорит, что это «неприемлемо с моральной точки зрения». Она вообще только лосося ела, говорила, что всё остальное на вкус слишком рыбой отдаёт. Да блин, это ж рыба. Какой ещё у неё должен быть вкус?

— Думаю, сом на вкус довольно пресный, — заметил Грейдон.

— Он довольно неплох, если его поджарить с правильными специями, — возразила Ребека. — Значит, я могу заглянуть? Ты можешь приготовить мне что-нибудь, хотя не думаю, что ты накормишь меня Говноедом, как бы аппетитно это не звучало. Тебе понадобится что-нибудь посерьёзнее спиннинга, чтобы его вытянуть.

— Не знаю, — промямлил Грейдон, вспомнив о бардаке в доме, обо всех вещах Олтона в свободной спальне, а также думая о том, как тяжело будет всю ночь спать в одном доме с Ребекой, не имея возможности коснуться её: секса у него не было со времён неудачной случайной связи на одну ночь, ещё в колледже, в Нью-Йорке.

Ребека знала это, и должна была знать о том, что у него по-прежнему сохранились к ней чувства; он не делал из этого особого секрета. Но сказанное звучало так, словно отношения между ней и Лорри не ладились, а Ребека и Грейдон когда-то, в туманной древности до колледжа, были любовниками, а потому…

Ребека фыркнула:

— Да ладно. Можно подумать, ты шибко занят? У тебя куча других дел?

Грейдон не ответил, не позволив никакому выражению коснуться своего лица.

— Ох, эй, прости меня, Грей, — извинилась Ребека, протянув свою руку через стол, чтобы коснуться его руки. — Я ничего этим не хотела сказать, ты приводишь мысли в порядок, думаешь, чем хочешь заниматься дальше, и это прекрасно.

Грейдон кивнул, но подумал, что Ребека не верит в сказанное: для неё жизнь — это и была работа, быть активной, двигаться вперёд. На месте Грейдона она не стала бы топтаться на месте. Чёрт возьми, она бы изначально никогда не позволила себе оказаться на месте Грейдона, пропуская лекции, избегая кураторов, и, наконец, получить «предложение продолжить аспирантуру в другом