Сверчок за печкой [Марат Исаакович Баскин] (fb2) читать постранично, страница - 3

вечер билет на Краснополье, и налегке поехал в Молодечно. Мама сказала, что бы я купил торт, но на торт у меня денег уже не было.

Жила Роза не далеко от вокзала, в самом центре, в многоэтажном доме напротив кинотеатра. На первом этаже дома был большой магазин. Я наскреб последние деньги и купил коробку конфет. Был будничный день, но предупрежденные маминым звонком, вся семья Розы была в сборе. Со Сморгони приехала Розина старшая сестра Голда с двумя пятилетними мальчишками — близнецами, которая виновато сообщила, что муж то же собирался приехать, но не отпустили на работе, какая-то проверка в школу приехала. Мальчики, обрадованные моей солдатской формой, буквально повисли на мне. И Голда одобрительно заметила, что меня любят дети, и я буду хорошим папой.

Как и положено, в еврейской семье накрыли праздничный стол. Пошли застольные разговоры. Стали все расспрашивать меня о будущем: где я намерен жить, у вас же в Краснополье радиация, собираюсь ли я пойти учиться, и куда, ибо без образования сейчас трудно. Я отвечал какими-то обтекаемыми фразами, мол, жизнь покажет, конечно, надо выбираться из Краснополья, а к чему руки приложить не знаю, может на строителя выучиться, стройбат все-таки прошел. Обо всем говорили, только не о прошлом. Мама строго — на строго, предупредила меня, чтобы я не заикался, о том, что был в Чернобыле:

— Зуналэ, сейчас про радиацию мегилу говорят. Они испугаются и шидех не состоится. Помолчи! Хватит того, что они знают, что в Краснополье радиация!

И я молчал. Но мне очень хотелось поговорить об этом. Ибо это мучило меня и не давало покоя. И напоминали об этом племянники Розы, которые разместились на моих коленях и ни за что не хотели слезать. Да и мне не хотелось их отпускать.

Есть люди, которым легко говорить неправду, ибо они говорят ее постоянно. Если люди, которым легко промолчать, ибо они ни перед кем никогда не раскрывают свою душу. А есть люди, как я, которыми не могут соврать и не могут ничего утаить, ибо потом их замучит совесть. И не спрячешься от нее даже за китайской стеной. Честно скажу вам, это плохое качество. Но так меня воспитали. Плохо воспитали, как я не раз убеждался в жизни. Но перевоспитать я себя не могу.

Когда я часа через четыре распрощался со всеми и собрался на вокзал, Роза вышла со мной. И первыми словами, которые я ей сказал, как только мы оказались на улице, были слова о Чернобыле:

— Я был там. Не хотел говорить при твоих, а сейчас скажу.

— Хвастаешься? — она не поверила мне.

Тогда, еще все думали, что этим можно хвастаться.

— Ох, — я вздохнул, — если бы это было хвастовство! Это правда, — и тут же, чтобы не задохнутся, подступившим к горлу комком, быстро добавил: — Я получил там свою дозу!

— Что? — не поняла она.

— Получил облучение, — сказал я, и добавил: — У меня не будет детей. Я об этом не говорил даже родителям. Тебе говорю первой.

Она несколько минут смотрела на меня широко раскрытыми глазами. И я, не дожидаясь ее слов, чтобы оборвать этот разговор, подвел черту, как говорил командир, объясняя задание:

— Ты — красивая! Ты найдешь хорошего парня! И у тебя будут двойняшки, как у твоей сестры! Не обижайся на меня! Конечно, мне не надо было заезжать к вам. Но не знаю почему, я заехал. Не могу объяснить. Но я сказал тебе правду! И провожать меня не надо! Я дорогу до вокзала знаю.

Я думал, что она без слов повернется и уйдет. Но она спросила:

— А я тебе нравлюсь?

— Нравишься, — честно сказал я.

И опять услышал неожиданный вопрос:

— Я видела, как ты быстро подружился с моими племянниками. Они чувствуют человека, который любит детей. Ты хочешь иметь детей?

— Для чего этот вопрос? — недоуменно спросил я.

— Что бы помочь тебе.

— Ты — волшебница?!

— Немножко, — заметила она, — но здесь дело не в волшебстве. Я просто беременная. Об этом не знают мои родители, — она на минуту замолчала, пристально глядя на меня, а потом добавила, — как и твои о твоих проблемах. Так что, если желаешь, мы можем решить наши проблемы вместе.

— Но ты же любишь отца своего ребенка, — сказал я первые пришедшие на ум слова.

— Врать не буду. Мы должны быть честными. Признаюсь даже, что хотела тебя в начале обмануть. Да, я его люблю! Но у него хорошая жена. Двое детей: мальчик и девочка. И он их любит и никогда не уйдет из семьи.

— Но без любви нельзя жить вместе! — вырвалось у меня.

— В наших обстоятельствах можно. Моя мама не любит папу и, слава Богу, живут уже тридцать лет с хвостиком! Так что, подумай!

Она посмотрела в мои растерянные глаза и добавила:

— Только недолго, ибо скоро может быть видно мое положение. А у папы было уже два инфаркта. Третий он не перенесет.

Захотелось спросить, а помнила ли она про это, до того, как влюбилась. Но тут же вспомнился Кант: иной вопрос уже в самой постановке вопроса не имеет смысла. И я не спросил.

На вокзале она поцеловала меня.

И прошептала на ушко:

— Кстати, моему папе все говорят, что дочки на него не похожи. А он