Под дном морским (Затерянные миры, т. XXIII) [Александр Клемент] (fb2) читать постранично, страница - 4

газовых трубок тянулись электрические провода. Пройдя в лабораторию, Аконт присоединил концы проводов к полюсам аккумулятора.

Все в порядке.

Он взял телефонную трубку.

— Алло, дайте Макса! Говорит Аконт. Приступаю.

Повесил трубку и подошел к баллонам. Открыв вентиль, он пропустил газ через счетный аппарат, установив скорость и объем выхода газа. Левой рукой он включил рубильник, а правой… правая застыла в воздухе.

Раздался взрыв. Казалось, что вся яхта разлетится вдребезги. Последние минуты!! Вот-вот вода ворвется в каюты и затопит все.

Первым движением было закрутить вентили у баллонов. Эта небольшая работа привела его несколько в себя — и в следующую минуту он был уже на палубе. Генрих, совершенно бледный, стоял у люка. По лицу текли маленькие струйки крови, а на правом рукаве был вырван кусок ткани. Рубашка заметно окрашивалась в красный цвет.

Генрих стоял совершенно неподвижно и пришел в себя только в тот момент, когда Аконт взял его за руку.

— Ты жив?

Вопрос был машинальный, ненужный по существу. Генрих провел рукой по лбу, ощутил теплое и липкое. Глаза выразили недоумение, и первое его слово было:

— Погибло?

— Нет, Генрих, не погибло — тут какая-то ошибка; мы ее сейчас найдем. Ты цел?

Аконт ощупал его. Как будто цел. Под ногами мелкие осколки стекла. Он направился было вдоль шнура к зеркалам, но услышал сзади голос Макса.

— В чем дело, Аконт?

— Не знаю, сейчас посмотрю. Расчет верен, да кроме того…

Но сейчас было не до воспоминаний.

Со всей быстротой, какую позволял туман, он добежал до места, где был аппарат. Ничего не осталось — даже мелких осколков. Тумба была помята, других повреждений туман не позволил рассмотреть.

Бегом вдоль проводов, назад к трубкам; быстро перебирая пальцами, он нащупал оставшиеся в целых концы и от них пошел к лаборатории.

Отвернута соединительная муфта! Утечка газа! Трубки почти разъединены!

На лице была полная растерянность. Ничто не могло ему объяснить происшедшего.

Само? Нет, это невозможно. Тогда — кто же? Команда была подобрана один к одному — все точно по круговой поруке. Он терялся в догадках и не заметил, как почти весь свободный экипаж собрался около него.

Он переводил глаза с Макса на трубки. Макс видел, понимал, что произошла какая-то ошибка, но не знал, в чем дело, и меньше всего склонен был думать о злом умысле.

— Однако, — сказал Макс, — медлить нечего: раз причину нашел, продолжай дальше.

И, обратившись к окружающим, коротко отрезал:

— По местам!

Только когда все ушли, Аконт вспомнил о Генрихе. Его не было среди окружавших. Оставив Макса, он отправился к Генриху в каюту и застал его у умывальника.

— Не погибло! Вот это главное! А мои раны, — ответил он на безмолвный вопрос Аконта, — перевяжем и заживут.

— Аконт, — прибавил он, продолжая мыть лицо, — тут что-то неладно. И дверь… и трубки.

— Быть может, — сказал задумчиво Аконт, — но у меня нет оснований для каких-либо подозрений — это скользкий путь. Итак, завтра снова за работу.

Он прошел к себе.

Подозревать беспредметно было не в натуре Аконта. Он верил лишь в то, что видел и ощупывал. Он мог творить, но вне творчества он доверял только своим органам чувств.

Но где-то далеко, в подсознательной сфере, все же закралось подозрение.

* * *

На следующий день туман был еще гуще. О каком-либо движении не могло быть и речи. Бездельничанье в течение суток особенно располагало к разным разговорам о причинах вчерашнего взрыва.

Ровно в девять звонок Макса:

— Алло, Аконт, приступаешь?

— Да.

Трубка повешена.

Поврежденная тумба уже не годилась. Генрих с утра по указанию капитана ощупью искал другую. Когда подходящая была найдена, он обмотал вокруг нее веревку. Веревку потянул за собой к люку.

Шаг за шагом была проделана вчерашняя работа; у соединений был поставлен Генрих. Палуба была в безопасности — туда, после вчерашнего, никто не рискнет выйти. В десять часов 15 минут был включен аппарат. Уверенность Аконта в правильности расчетов и… словом, не дрогнула рука, а глаза впились в счетный аппарат. Легкими движениями он регулировал выход газа.

Тихо, ни звука. Весь экипаж в эту минуту застыл по своим каютам. Горящие глаза впились в стрелки и, когда секундная дошла до момента, назначенного к включению, у всех на секунду остановилось дыхание и сердце; а в следующую, когда стрелка оставила за собой роковую цифру, по яхте пронесся вздох облегчения, который заглушили стены кают.

Макс спокойно сидел у телефонной трубки.

— Алло, говорит Аконт. Включен!

Оставив Генриха следить за сохранностью соединений, он вышел на палубу.

Вдоль трубок, с необычайной осторожностью, боясь на них наступить, он пошел в направлении к аппарату. Чем ближе, — тем сильнее билось сердце. Не произошел контакт?! Газ не воспламенился?! Подобные мысли, как молния, прорезали