Течение Алкиона [Брайан Майкл Стэблфорд] (fb2) читать постранично, страница - 3

изображение руки. Рука, которую носишь на шее или талии, никогда не задушит тебя и не украдет у тебя. Это имеет особое значение, когда у тебя есть враги. У кочевников они были. Варварианцы умели врачевать, и они исцелили Лэпторна. Помощь всегда требует вознаграждения, пусть иногда и своеобразного.

Я предпочел иметь обе руки на месте. Мне это было необходимо. Однорукий инженер может выполнять свою работу, но однорукому пилоту грош цена.

На Бирс мы попали в нектар скорпионовых лилий, которые растут только на рассвете и вянут, когда солнце встает над горизонтом. Но местный день равен двум нашим годам, и рассвет тянулся долго. Мы следовали за восходом солнца по планете полгода, пока не прибыли к берегу моря, через которое нельзя было переправиться. До тех пор, пока рассвет не достигнет противоположного берега, лилий больше не будет. Сотни местных жителей с восторгом предприняли такое же путешествие, и более половины из них погибло в муках ностальгии. Оставшиеся в живых отправились в обратный путь, чтобы снова ждать солнца. Это были хрупкие болезненные люди, а у нас с Лэпторном были более крепкие желудки и более здоровый рассудок. Мы вернулись к нашему кораблю и перелетели на другой берег.

Даже Лэпторн не получил того, чего ждал от этих лет, проведенных на Пограничье. Его жажду новых идей и новых приключений невозможно было утолить. Казалось, у него была бесконечная способность изменяться. Все добавляло его личности новые грани. Он никогда не бывал сыт, никогда не иссякал. Я думаю, что, возможно, Лэпторн нашел секрет вечной молодости. Он все еще был сильным и здоровым, когда умер, пытаясь смягчить посадку «Джевелин». Тогда как я остался невредимым у пульта управления. Если корабль падает, то это вина пилота, но неизменно больше страдает инженер. В то время ничто не производило на меня впечатления. Возможно, я знал секрет вечной старости. Звездные миры ничему не могли меня научить. Лэпторн говорил, что у меня нет души. Я полагаю, мы абсолютно друг другу не подходили. Действительно, наше сотрудничество никогда не несло в себе никакой гармонии. Мы работали вместе потому, что вместе начинали, и ни один не посмел бросить другого. Думаю, Лэпторн был излишне мечтательным для»ого, чтобы слишком уж обращать внимание на то, кто там наверху над ним. Потому что все, что его интересовало, — это куда мы собираемся и где мы уже были. А мне было наплевать, кто там внизу в ходовой части, если его работа меня не подводила.

Но все, что мы собрали за годы скитаний по Пограничью, — репутация. Груз, который мы перевозили, не принес нам состояния, но способствовал распространению слухов. Истории, которые мы позволяли о себе рассказывать, производили впечатление, в то же время в них было достаточно правды, чтобы другие путешественники убедились в том, что мы действительно могли сделать то, о чем им рассказывали. Лэпторну нравилось, когда люди говорили о нас.

Костер гаснет. Пора спать. Хотелось бы мне хоть раз не ложиться спать голодным. Но об этом я думаю каждую ночь. Здесь не слишком много съедобной растительности в горах и живности в пустыне. Корабельные запасы овсянки для дальних космических путешествий недавно кончились. Однако я не умираю от голода. Я жую листья и охочусь за мышами. Я ищу способ выжить.

Но я всегда голоден. Наверное, я должен благодарить небо за то, что еще не отравился. Но планета поддерживает мою жизнь. Я здесь нежелателен, но меня терпят, потому что я не слишком большая обуза. Однако Лэпторн, наверное, чем-то пришелся не по душе планете. И еще здесь есть ветер, который хочет с кем-то поговорить, возмутить чью-то память, захватить чей-то мозг.

Я не думаю, что схожу с ума. Считают, что одиночество приводит человека к сумасшествию, и любой другой человек заволновался бы, когда с ним начинает говорить ветер. Но я не такой. Лэпторн сказал, что у меня нет души. Я не могу сойти с ума. Я — реалист. Я привязан сам к себе, к своему здравомыслию. Я слушаю, но не реагирую. Что бы ни делала эта планета, она не добьется от меня никакого ответа.

Я не поддаюсь чужим мирам. Я поддаюсь только себе самому. Ничто извне не может меня затронуть.

После возвращения с Кольца я пытался снова проникнуть на настоящий большой рынок в поисках дефицита. Оружие, косметика, драгоценности и наркотики были ходовым товаром с постоянным спросом и нерегулярной поставкой. Все, что предполагает не полезность, а моду, дает торговцу хороший рынок, сюда же относится оружие наряду с украшениями и улучшениями. Я прикинул, что мы могли добыть самое лучшее, и я был бы прав, но времена изменились. Пока мы бродяжничали, мы потеряли рынки сбыта. Мы не смогли продать товар по приличной цене, так как обыватели двинулись в звездные миры стадами, цитируя законы Нового Рима и указы, неизвестно откуда взявшиеся, ни на минуту не выпуская из рук оружия. Этого было достаточно, чтобы нас стало тошнить от жизни во Внутреннем Кольце. Я стал, как и Лэпторн, проникаться отвращением к человеческому образу жизни.

Мы поторчали