глаз. Правда, теперь она молчала, понимая важность момента.
Сейчас ему казалось, что весь шум Фестиваля сконцентрировался за запертыми дверями этой комнаты: он явственно слышал чьи-то приглушенные негодующие возгласы и внутренне сжался, точно зверь, заслышавший шаги охотника.
— Не беспокойтесь, доктор. — Королева ободряюще коснулась его плеча своей легкой рукой. — Мои люди позаботятся о том, чтобы нам не мешали.
— Боги, как я мог позволить уговорить себя на такое! — Он обращался как бы к себе самому, ни на секунду, впрочем, не отрываясь от дела. Руки у него дрожали.
— Разве двадцать пять лет жизни и молодости — недостаточная плата, доктор?
— Какой в них прок, если я на всю оставшуюся жизнь угожу в исправительную колонию!
— Ну-ну, возьмите себя в руки. Вам нужно непременно успеть все сделать за сегодняшнюю ночь, иначе никаких двадцати пяти лет вы не получите. Наш договор останется в силе только в том случае, если где-то на Летних островах у меня вырастет по крайней мере один абсолютно нормальный ребенок-клон.
— Я хорошо помню ваши условия. — Закончив маленькую операцию, он аккуратно зашил надрез. — Однако вы, я надеюсь, понимаете, что имплантация клона при подобных обстоятельствах не только незаконна, но и весьма непредсказуема. Клонирование — процедура вообще очень сложная. Шансы на создание клона, в достаточной степени соответствующего оригиналу, не столь уж высоки я при соблюдении строжайших условий, не говоря уж…
— А раз так, то, чем больше клонов вы имплантируете сегодня, тем лучше для нас обоих. Разве я не права?
— Да, ваше величество, — его тошнило от собственных слов, — я полагаю, что правы. — Он осторожно перевернул спящую женщину на спину и продолжил работу.
Глава 1
На планете Тиамат, где воды больше, чем суши, небо и океан как бы плавно перетекают друг в друга, и граница между ними едва заметна. Вода, испарившаяся из сияющей чаши океана, вновь изливается туда короткими и обильными ливнями. Тучи пробегают порой, как тени негодования, по красным от гнева лицам солнц-Близнецов и тут же исчезают, превращаясь в радуги: каждый день в здешних небесах вспыхивают десятки радуг, и в конце концов люди перестают ими восхищаться, часто никто и головы не поднимет, не говоря уж о том, чтобы подивиться вслух…
— Стыдно! — громко сказала вдруг Мун, с силой налегая на рулевое весло.
— Что стыдно? — Спаркс пригнулся: наполненный ветром парус чуть не хлестнул его по лицу своим концом. Легкая шлюпка взлетела на волну, словно летучая рыба. — Это тебе должно быть стыдно — совсем за рулем не следишь! Ты что, утопить нас хочешь?
Мун нахмурилась, настроение у нее моментально переменилось.
— Можешь сам утопиться, если угодно!
— Да я и так уже наполовину утоп! — Он показал язык волне, плеснувшей через борт, и взялся за черпак.
Видно, последний ливень унес все его добродушие и утопил вместе с нашими последними жалкими припасами, подумала Мун. А может, он просто устал? На этот раз они странствовали по морю уже около месяца, перебираясь от острова к острову под защитой Наветренной гряды. А весь последний день пришлось плыть в открытом море, ибо утесы остались позади. Направлялись они, не очень хорошо представляя себе свой путь, к трем заповедным островам — убежищу Матери Моря. Лодчонка у них была явно мала для такого путешествия, а ориентирами им служили лишь звезды да весьма ненадежная карта морских течений, где невозможно было разобраться в переплетении разноцветных стрелок. Но они были настоящими Детьми Моря — не меньше, чем детьми собственных матерей, — так что Мун была уверена, что раз путь их лежит в священные места, то Мать Моря не даст им пропасть.
Всклокоченная голова Спаркса каждый раз вспыхивала огнем, когда небесная мельничка солнц-Близнецов брызгала из-за туч своими лучами; золотилась и его редкая, едва начавшая расти бородка, а стройное мускулистое тело отбрасывало на дно лодки четкую тень. Мун вздохнула, как всегда не в силах долго сердиться, когда он с ней рядом. Она протянула руку и нежно потрогала пальцем сверкающую на солнце рыжую прядь.
— Радуги… Я говорила о радугах. Никто уже не обращает на них внимания. Не радуется им. А что, если радуги возьмут и исчезнут навсегда? — Она откинула капюшон плаща, сделанного из пестрой шкуры морского зверя, и развязала тесемки, стягивающие его у горла. Волнистые пряди светлых, цвета густых сливок волос заструились по ее плечам и по спине. Глаза Мун напоминали одновременно туман над морем и моховой агат. Она выглянула из-под треугольного, похожего на крабью клешню паруса, и зажмурилась, когда из-за тучи вдруг брызнуло солнце, превратив все вокруг в сплошное сияние, в котором даже серые полосы облаков казались разноцветными флагами.
Спаркс снова выплеснул за борт полный черпак воды, как бы возвращая ее домой, в морскую пучину; потом поднял голову и внимательно посмотрел на Мун. Даже если не принимать
Последние комментарии
12 часов 22 минут назад
12 часов 57 минут назад
13 часов 50 минут назад
13 часов 55 минут назад
14 часов 6 минут назад
14 часов 19 минут назад