Инженер Северцев [Георгий Михайлович Лезгинцев] (fb2) читать постранично, страница - 3

судьба?

Но вопросы оставались без ответа…

Миша познакомился с Аней. Это была совсем молоденькая девушка из учительской семьи, сама она только что окончила педагогический институт. Работа в школе давалась ей трудно, ребята слушались плохо: ее скорее можно было принять за школьницу, нежели за учительницу. Часто обращалась она за помощью к Мише — подготовить задачи для учеников старших классов, посоветовать что-то в трудном вопросе. Сложилось так, что они виделись чуть ли не всякий день. Когда Аня долго не появлялась, Мише становилось не по себе, он скучал.

Вероятно, многое объяснялось тем, что зимними вечерами в рудничных поселках хозяйничала скука. И совсем тоскливо жилось одиноким. Это вскоре почувствовали и Миша с Аней. Любили ли они друг друга? Она любила, и Миша знал, что Аня любит его. Возможно, он тоже любил ее. Но он часто думал: почему так не похожа эта спокойная любовь на ту, прежнюю?.. Рождение сына, потом война, фронт, возвращение — все это скрепляло связи маленькой семьи. Казалось, она уже сложилась прочно. Что может ее поколебать?

И вдруг — через долгие годы — эта встреча… Северцев, теперь уже заместитель начальника главного управления, приехал на Сосновский комбинат. Знакомясь с работой цехов и отделов, он заинтересовался геологической разведкой. Директор комбината Яблоков распорядился пригласить Малинину.

— Это какая Малинина? — насторожился Северцев.

— Валерия Сергеевна, наш главный геолог.

Северцев расстегнул пуговицу воротничка.

Валерия вошла легкой своей походкой и, увидя его, словно застыла.

— Здравствуйте, садитесь, — проговорил он.

Валерия молча поклонилась, медленно опустилась на стул.

Она почти не изменилась: такая же стройная, вся какая-то светлая. Только большие карие глаза стали не просто грустными. В них видна усталость.

Разговор касался того, насколько разведаны руды, каково направление разведочных работ. Валерия обстоятельно отвечала.

Дождавшись, когда все вышли, она, заметно волнуясь, сказала:

— Нам нужно объясниться. Хотя бы просто по-человечески поговорить. Когда ты уезжаешь?

— Сегодня вечером. Я буду в гостинице, заходи.

— Не смогу. Я сейчас еду на станцию за буровым оборудованием. Я приду на вокзал.

За два десятка лет перегорели в душе Северцева и любовь и ненависть. Но эта встреча и не состоявшееся свидание на вокзале отдались щемящей болью в сердце.

Как хорошо, что он уехал. И как хорошо, что она не пришла. К чему теперь объяснения, что можно объяснить, зачем ворошить былое?

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

В купе постучали. Вошел усатый проводник и принялся стелить постель.

— Головой к окну или к дверям желаете? — осведомился он, надевая на подушку чистую наволочку. — Все равно, говорите? А сосед ваш пожелал, извиняюсь, посередине: голова, значит, на одном диване, а ноги на другом. Потому как у него за все купе заплачено. С Колымы едет. Отпуск — целых полгода, денег везет мешок, ей-богу, сам видал. Всю дорогу, чудак человек, пробует споить целый вагон. И страсть обижается, если кто отказывается. Видать, не перевелись на свете баламуты… Ждите: непременно заявится.

Рано утром Северцев проснулся от настойчивого стука. Открыв дверь, он увидел одноглазого рыжеватого мужчину в горняцкой форме, с бутылкой коньяка в отвисшем кармане. Небритый, в измятом костюме и грязноватой рубашке, гостье трудом держался на ногах.

— Сосед ваш. Семен Александрович Морозов. Горный техник из Дальстроя. В данный момент отпускник. Ну и… отдыхаю.

— Михаил Васильевич, горный инженер, — сказал Северцев, подавая руку.

Гость предложил пройти в вагон-ресторан: для него когда угодно откроют, хоть в восемь утра. Северцев отказался. Тогда были принесены два стакана, закуска, а коньяк разлит в стаканы.

Чокнулись, выпили, по предложению гостя, «со свиданьицем». Потом разговорились. Правда, беседа сперва носила несколько односторонний характер. Рассказывал гость. Северцев не без интереса слушал.

— Я золотничник потомственный, батьку моего землепроходцем звали. Не помню его, но мать сказывала, что был он не только матерым разведчиком, но и рисковым охотником. Каждую весну, еще в тайге снег лежит, а он набьет полную торбу провизии и исчезает до глубокой осени. Разведает, застолбит в тайге делянки, а потом передает золотопромышленникам для разработок. За это ему платили копейку с добытого грамма золота, был такой неписаный закон. Здоров был, на медведей с рогатиной ходил. Много их у него на счету числилось. А сорок первый медведь его задрал. Я вот совсем не в отца, скорей в проезжего молодца… А ты из каких будешь?

— Из рабочих. Только отцовской профессии изменил: он у меня путиловский литейщик. Тоже почти не помню его. В двадцать первом году он командовал продотрядом, и кулаки убили его. Сам-то я на механическом заводе жизнь начинал, а вот учиться пошел в горный, и не раскаиваюсь.

В самый разгар беседы