Водка + мартини [Пол Райзин] (fb2) читать постранично, страница - 2

под одеялом. Но я-то знаю: хоть она и виду не подает, ее все же забавляет этот эпизод; более того, ей даже приятно, что я веду себя с ней так фамильярно, что, нисколько не смущаясь, я демонстрирую перед ней свою грубую мужскую сущность, или, другими словами, нашу с ней близость — да, нам с ней удобно делать друг перед другом буквально все. Уж я-то знаю, что такое настоящая близость и что в этом случае уместно, а что нет. Хилари Блюм в любой момент готова превратиться для меня не то что в любимое старое кресло, но в целый мебельный магазин, только выбирай, черт подери.

Что и говорить, Хилари удивительное существо: верное и преданное до слепоты (а это порой раздражает), заботливое до сентиментальности, перетекающей в слащавость (это уже очень раздражает) и почти всегда жизнерадостное и веселое (а вот это может вывести из себя, а порой и довести до бешенства). И при всем при том она, как ни странно, далеко не глупа. Например, она читает куда больше умных книг, чем я (много ли найдется на свете людей, способных осилить, скажем, такую книгу, как «Краткая история времени», а?); она умеет вполне сносно говорить так, чтобы ее понимали, на французском, немецком, итальянском и испанском языках.

Моим друзьям и знакомым, наверное, надоело, что я то и дело хвастаюсь, мол, подружка моя не хухры-мухры, говорит на пяти языках… правда, ни на одном из них, увы, не способна ответить «нет». Нас видят вместе вот уже много лет… с перерывами. У меня такое чувство, что она всегда была рядом, а ведь в сущности это так и есть, поскольку мы знаем друг друга с детства. И если б она не была такой… как бы это поточнее выразиться… в общем, «злодолбучей» — другого слова тут не придумаешь, — уверен, все бы у нас давным-давно развалилось. Что она находит во мне, лучше спросить у нее самой.

Блуждая таинственными и непостижимыми путями Великого Похмелья (из удивительных областей чистого просветления тебя то и дело бросает чуть ли не в преисподнюю, где кругом мрак и впереди один только мрак) я ловлю себя на том, что нахожусь в каком-то ленивом и рефлекторном состоянии медитации на тему обоняния, запахов. Помню, однажды я сидел на какой-то лекции по психологии, и лектор заявил, что обоняние — одно из древнейших человеческих чувств. Образ, вызванный запахом, возникает в нашем сознании непосредственно, без всякого вмешательства мысли. Скажем, зрение и слух совсем другое дело: когда мы слышим громкий «трах-тарарах», у нас в голове возникает образ, например, грома и молнии или бомбы; попавшее в поле нашего зрения пятно, которое стремительно движется в глубине парка, неожиданно выскакивает у нас в сознании в виде образа собаки или белки. Но если в ноздри твои вдруг попадает какой-нибудь запах, то просто думаешь: «Чем это тут, черт побери, воняет?»

И вот именно эти слова нежданно-негаданно всплыли в моем сознании, как только до меня дошло, что тут, черт меня побери, действительно чем-то воняет… и, минутку… ну да, воняет еще гуще и все сильней. Запах мощный, запах отвратительный и ужасный, поистине зловещий запах — он куда более мерзок, чем тот, который произвел я сам; и было бы не слишком большим преувеличением назвать эту вонь жутким зловонием. Этакое пованивание склепа, битком набитого трупами. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы меня осенило: это может быть только она. На мою газовую атаку она ответила своей, бесшумной, но от этого не менее решительной и, я бы сказал, суровой и беспощадной, и если б свою струю она пустила на вражеские окопы, я думаю, все нацисты на свете тут же попадали бы замертво, умоляюще воздев лапки к небесам.

Я немедленно выныриваю из-под одеяла.

— О боже, как это мерзко.

Хилари не отрываясь смотрит в газету, лицо ее бесстрастно — она всегда была хорошей актрисой. На ней одна из моих рубашек, а вокруг рта налипли крошки поджаренного хлебца.

— Как головка? — спрашивает она, делая вид, что внимательно читает. — Может, таблеточку нурофена? — Она наклоняется, подбирает с пола пузырек с пилюлями и трясет им гораздо громче, чем это необходимо.

Не помню, кто мне сказал, что покойный Кингсли Эмис, царство ему небесное, считал лучшим средством от похмелья любовные игры? Думаю, за свою недолгую жизнь я перепробовал все, что можно. Клин клином или, как говорили древние, подобное подобным (дерзко, рискованно и чревато). Пресловутая сауна может помочь, а может, черт возьми, и совсем наоборот. Укрепляющая прогулка, «для моциона», «чтобы подышать свежим воздухом», опасна для жизни. Секс, скажу я, довольно странное средство. Определенно существуют некие факторы, которые сближают секс и похмелье, похмелье и секс. С эволюционной точки зрения и то и другое каким-то образом имеет отношение к «старичку мозгу», к так называемой высшей умственной деятельности и ее проявлениям — это лишь в случае, когда похмелье слегка сбито и голова поставлена на место хорошей выпивкой накануне вечером. В ярости секса, брошенного на сопровождающие всякое похмелье чувство вины и тупость