Собольск-13 [Владислав Ромуальдович Гравишкис] (fb2) читать постранично, страница - 3

коммунальными услугами. А вот ты, Андрей Сергеич? Тебе уже никакой капремонт не поможет. Да и не придумала еще медицина наша такой ремонт человеческому организму. Против старости лекарства нет.

Все чаще обжигает мозг и холодит грудь тошнотворное — неужели будет конец? Неужели вот это тело, эти мускулы, кости, нервы, эта голова, в которой существует твое ощущение мира, живет твоя мысль — неужели все это исчезнет? И не будет ничего? Ни глаз, которые так хорошо видят сейчас светлый уральский вечер за окном? Ни ушей, которые слышат сейчас, как стирает тетя Дуся? Ни рук, которыми можно достать любой предмет? Ни всего этого тела, живого и теплого, которому так хочется растянуться на кровати и отдохнуть? Не будет, а? Так-таки и не будет?

Страшно, Андрей Сергеич? Нет, не от страха такое. И не от пессимизма. Обыкновенное человеческое удивление перед тем, что должно свершиться в жизни каждого, хочет он этого или не хочет. Как хороша молодость, когда такие мысли не лезут в голову!

Чем бы тебе заняться, Сергеич, чтобы не думать?

3

— Документики ваши позвольте поглядеть.

Выжидательно смотрели серые, под стеклами, глаза. Они показались Андрею Сергеевичу уж очень строгими. И от строгого взгляда и от того, что у него спросили документы, стало не по себе. Что он может предъявить? Командировочное? Его нет. Он прибыл сюда, так сказать, для собственного удовольствия. (Кажется, удовольствие будет не очень большим.) Паспорт показать можно, но…

— Командировка, поди, имеется у вас? — спрашивала Евдокия Терентьевна, несколько удивленная долгим молчанием приезжего.

Паспорт есть, но в нем названа фамилия, сказано, где родился. Сразу станет известно, кто он такой. А ему бы не хотелось, чтобы знали. Андрей Сергеевич больше всего не любил ворошить свое прошлое.

— Нету у меня командировочного удостоверения, Евдокия Терентьевна, — сказал он и вздохнул. — Не имеется.

— Как так — нету? А по какому же документу ты деньги будешь получать, мил человек?

Вон что ее заботит!

— Я, Евдокия Терентьевна, на свои приехал. Захотелось родные места посмотреть, вот и прибыл.

— Во-о-на как! То-то и дивно мне: приехал человек на завод, а командировки нету. Таких у нас еще не бывало. Все больше норовят за счет государства приезжать. Значит, на свои денежки прибыли? Доброе дело, доброе. — И все-таки о документиках не забыла: — Ну, а паспорт-то хоть имеете?

Как видно, инкогнито не соблюсти. Э, да ладно!

— Паспорт есть. Разве можно без паспорта?

Через две минуты все устроилось как нельзя лучше: Андрей Сергеевич стал обладателем чистенькой койки у самого окна. Забрав новое, еще плохо гнущееся полотенце, он пошел искать умывальник. И был приятно поражен, когда увидел в туалетной белоснежную ванну с двумя кранами и душем: смотри-ка ты, куда шагнули земляки! В прежние времена о таких удобствах не мечтали. Все мельничное население по очереди, семьями, мылось в темной бане, довольно грязной и вонючей.

— Э, да тут у вас ванна! — сказал он в сторону кухни, где сидела тетя Дуся: — Разве искупаться? Не возражаете, Евдокия Терентьевна?

— Чего возражать-то? Мойтесь. Для того и поставлена.

Через полчаса Андрей Сергеевич вышел распаренный и чистый. Заглянул в дежурку к Евдокии Терентьевне, бывшую кухню, похвалил воду — мягкая, приятная, как щелок. И заметил: тетя Дуся была чем-то смущена. Поддакнула ему, а сама думала о другом.

— С чего бы ей, воде-то, быть плохой? Чай, из Потанинского пруда к нам пришла. Чище на всем Урале не сыскать — горная водица. — Она медлила, не решаясь о чем-то спросить. — Уж вы меня извиняйте, Андрей Сергеич…

Сразу стало понятно: паспорт изучен досконально, даже отчество запомнила. Будем ждать, что еще скажет.

— Может, и не ладно про такое спрашивать. Только сильно меня любопытство одолевает. Не серчайте, а скажите: тот вы Потанин или нет?

— Тот Потанин.

— Родственник будете Потанину, который до революции в этих местах хозяйновал?

— Родственник.

— И кем вы ему доводитесь?

— Родным сыном.

— Во-о-на как! — Уперев палец в дужку, Евдокия Терентьевна затолкнула очки подальше на переносицу. — Сергея Никодимыча сын… — Рассматривала Андрея Сергеевича с любопытством и в то же время растерянно. Не могла понять, как же ей надо относиться к такому известию. — Вот ведь что. Скажи на милость. Мельнику сын, значит… — И вдруг заспешила: — Да что это я вас допытываю, в самом-то деле! Поди, устали с дороги? Эку даль проехали, аж из самой Читы. Отдыхайте себе на здоровье. Спокойной вам ночи!

Андрей Сергеевич ушел, не решившись вступить в дальнейшие разговоры. Его удивило, что тетя Дуся знает его отца, Сергея Потанина. Кто ж она такая? Укладываясь в звенящую панцирем кровать, он припоминал всех женщин, живших в то время на мельнице. Но ни одна из них даже отдаленно не была похожа на тетю Дусю.

Затихли шаги на втором этаже над гостиницей, перестал плакать чей-то ребенок.