Илья Муромец (по мотивам русского эпоса) [Алексей Вебер] (fb2) читать постранично, страница - 2

странники знают его имя, как по телу снизу вверх пробежала могучая волна. Стоило чуть сжать ладонь, и рассыпался в щепки деревянный ковш. Стоило притопнуть ногой, как задрожала, заходила ходуном изба.

— Чувствую такую силу, что весь свет бы одной рукой перевернул! — признался Илья.

— Ай, ай, негоже — огорчился старец и достал из сумы деревянную плошку. Снова зачерпнув из кадушки воды, высыпал туда из мешочка размельченной травы и протянул Илье. Осторожно, чтобы не сломать чужую утварь поднес тот плошку ко рту и одним глотком выпил.

— А теперь вроде той силы вполовину поубавилось! — огорчился Илья.

— Ну ничего, добрый молодец, и этой силы тебе с избытком хватит! — упокоил его старец. Сделав земной поклон, стал Илья благодарить своих благодетелей. А когда поднял голову, не было уже никого рядом. Только дверь, жалобно поскрипывая, качалась на старых петлях, да свет широким потоком лился в избу.

Шагнув за порог, в первый раз коснулся он ногами земли. Ласковым теплом встретила она Илью, словно мать возвратившегося из дальних странствий сына. Легкий ветерок качал траву, и гнал прямо на солнце черную тучку.

— Эх хорошо бы дождик! — думал Илья, радостно предвкушая, как хлынут на лицо веселые небесные струи. Подойдя к березе, он упал на колени и обнял ствол.

— Ну здравствуй, невестушка! Вот и пришел я к тебе, милая! Своими ногами добрался.

Затрепетала береза, закачала зелеными косами. И тут дождик брызнул. Вскочил Илья, задрал лицо, раскинул руки, будто хотел старого друга обнять. А потом снова выглянуло из-за тучки солнце, и засверкали на мокрой траве, как камни-самоцветы, тысячи росинок. Даже дух перехватило от восторга и счастья:

«Вот он божий мир! И весь он у меня на ладони!»

Повернулся Илья к отчему дому, поклонился в пояс. Потом выломал из плетня палку покрепче и зашагал, куда глаза глядят.

Ночная гостья

Весело, словно нитка в девичьих руках, бежала впереди дорога. Разнежившись от дневного солнышка, Мать Сыра Земля под босыми пятками казалась теплой и ласковой. С пригорка в ложбину, с низины на бугорок шел Илья — будто летел. Вокруг водили белые хороводы березки, зеленым ковром расстилались поля, и ветер гулял по ним, заставляя траву кланяться в пояс. Но иногда, словно стража старых богов, подходила к самой дороге темная чаща. Мрачно глядели на путника, проступавшие в разводах коры лица. Древними страхами, темной лесной жутью веяло от их морщин. Но Илье все было в новинку, все в радость. Богатырская сила бурлила в груди, веселила сердца. Казалось, любую рать, любую нечисть лесную готов на бой вызвать.

Долго, ли коротко шел, не заметил, как давно перевалило за полдень. Тени от деревьев стали длиннее и поползли на дорогу. А потом солнце, зацепившись огненным краем за гребень леса, быстро покатилось вниз. В теплых молочных сумерках поплыл над уснувшими полями молодой месяц. Настала пора устраиваться на ночлег. И тут, будто нарочно, впереди блеснул огонек. Свернув с дороги, Илья по колено окунулся в сырую траву и пошел прямо на него. Поднялся на холм, видит, костер горит. Подошел ближе, хотел поклониться добрым людям попросить дозволения у огня посидеть. Оглянулся, а просить и не у кого! Горит, полыхает костер. Трещат, сыплют искрами, сухие сучья. Рядом кто-то ветки аккуратно сложил в поленницу, а вокруг никого, словно все само собой сотворилось.

— Не прячься добрый человек, не причиню тебе зла! Дозволь только у огонька посидеть! — крикнул Илья. Но не было ему ответа, только почудилось, будто усмехнулся кто-то из ночной темноты. Хотел Илья снова позвать хозяина, и тут вдруг ветка из поленницы подпрыгнула вверх и, причитая и охая, словно убогая старуха, заковыляла к костру. Как стоял Илья с открытым ртом, так и остался, а ветка скрипнула жалобно, будто с жизнью прощалась, и прыгнула в огонь.

«Видать нечисть озорует! Пора ноги уносить, — подумал Илья, но тут же устыдился своего страха:- Хорош из тебя богатырь, если от того, кто сам на глаза показаться боится, бежать вздумал!»

Огляделся он еще раз по сторонам. Подошел к костру, достал самую толстую ветку из поленницы, растянулся во весь рост на земле, а ветку под голову подложил. Сначала лежал, любовался на звезды, а потом, провалился в глубокий сон.

Открыв глаза, увидел Илья, что опять он в отчем доме и лежит на своей лавке. Вокруг и не светло, и не темно. В окошко черная ночь заглядывает, но в избе все видно: — стол, стены, дыру — дымоход под крышей, а под ней печь, в которой угли догорают.

«Наверное, матушка затопила» — решил спросонья Илья. Хотел повернуться на другой бок, и тут же острой болью резануло:

«Нет ее больше на этом свете! Значит, кто-то другой огонь развел…»

Не успел он это подумать, как ночная мгла ворвалась сквозь дымоход и черными тенями закружилась над догорающими углями. Одна тень метнулась к нему и вцепилась острыми когтями в грудь. Увидел Илья птицу размером с крупного петуха. Только вместо перьев была у нее человечья