Тайна убежища «Фортуна» [Дмитро Цмокаленко] (fb2) читать постранично, страница - 3

менее надежный за две тысячи долларов.

Не отказывайте себе в вещах, которые сделают ваше пребывание в убежище уютным и даже веселым. Устраивайте в своих «фолл-аут-шелтерах» туалеты только корпорации «Эйдж». Удобные, пригодные даже для аристократов, сказочно дешевые — всего-навсего восемьдесят долларов.

Создавайте запасы ульцерина — лучшего средства от желудочных заболеваний, газообразования, скверного пищеварения. За двенадцать долларов можете приобрести бутыль, которой хватит на полтора месяца при ежедневном употреблении.

Не позабудьте приобрести библию новейшего издания. Продается повсюду в магазинах Джеймса Петерсона. Экземпляр в переплете из искусственной кожи всего пять долларов. Святое писание лучше таблеток и облаток укрепит ваш дух в годину тяжких испытаний и отчаяния.

Леди! О вас заботится фирма «Ниагара». Чтобы не утратить естественный цвет кожи, чтобы не потускнел румянец ваших щек в устойчивом полусумраке убежища, употребляйте крем этой фирмы.

Джентльмены! Покупайте эликсир из редких австралийских трав. Радикальный экстракт поможет вам удержаться от курения табака в подземелье. Пусть не отпугивает вас цена. Берегите здоровье в опаснейшую пору!

Не обрекайте себя на полную изоляцию, на психическое истощение тревожными домыслами и догадками — устраивайте в своих убежищах радиотелефоны по 60 долларов и перископы по 203 доллара и 15 центов. К этому приобретите еще и антирадиационный костюм за 40 долларов — и вы не будете сгорать от любопытства после первого ядерного удара. Спокойно выйдете на поверхность и поглядите, что осталось от вашего соседа, пожалевшего деньги на «фолл-аут-шелтер».

О завтрашнем дне позаботьтесь сегодня. Создавайте иллюзию нормальной жизни в своих убежищах.

Городским жителям рекомендуется прибор, способный имитировать в глубокой тишине привычные городские шумы: уличный гомон, звонки трамваев за окнами, далекие гудки поездов. Цена весьма умеренная — двадцать долларов.

Жителям сельской местности может быть поставлен автоматический петух. Кукарекает точно на рассвете весьма мелодическим голосом. Тембр и точность петушиного крика гарантируются. Цена — 15 долларов 10 центов…

— А, чтоб ты кукарекал до последнего вздоха! — с сердцем вырвалось у смуглолицего рабочего. В его речи, резкой и гневной, слышался отчетливый итальянский акцент.

— Кажется, слава богу, замолчал, — облегченно вздохнул фермер, но все же не осмелился снять с телевизора свой поношенный плащ.

— Я не о дикторе, сеньоры, — пояснил смуглый. — Он поет о том, что ему приказано и оплачено. Я о тех, кто приказал. По чьей лихой воле вся Канада превратилась в Содом и Гоморру. О нашем достойном премьере — чтоб ему во сне эти сирены слышались до последнего вздоха.

Сутулый дядька в вышитой сорочке боязливо оглянулся вокруг, словно опасаясь лишних свидетелей. Сожмурив хитрые глаза, он подтолкнул локтем рабочего-итальянца и шепнул ему на ухо, кивая на онемевшего интеллигента:

— Может быть, шпик?

— Пусть слушает! — вскочил с топчана рабочий и подбежал к двери. — Слышите, вы? Передайте самому Джону, что я, канадский итальянец Кола Манзини, ругал его, как бешеную собаку!

— Но это же оскорбление личности! — внезапно, как-то затравленно огрызнулся прижатый к двери интеллигент.

— Ага, допекло! — еще сильнее распалился смуглый рабочий. — Выходит, вы тоже за него? Мало уже в Канаде таких осталось. Так знайте же, мне больше ничего не страшно. Пусть ваш Джон карает меня за оскорбление. Худшей «воли», чем я имею, даже в тюрьме не будет. Восемь лет безработным слоняюсь под воротами и заборами. Каждое утро выхожу из холодной хижины и иду голодный с объявлениями на спине и на груди: ищу работы, давно согласен делать что угодно, не по профессии, буду копать ямы, подметать улицы, хоронить утопленников. А такие джентльмены, как вы, поглядывают свысока, равнодушно проходят мимо да еще бросают сквозь зубы насмешечку: «Человек-сандвич!» Но не воображайте, что меня так же легко слопать, как тот сандвич, на который я смахиваю издалека со своими объявлениями внакладку. Прислушайтесь к моему молчаливому гневу, когда я вливаюсь в толпу таких же обездоленных, как сам… О, тогда я становлюсь сильным и свирепым, как зверь. И не советую вам оскорблять меня! Слышите?

— Не понимаю, при чем здесь я? — Седой попытался отцепиться от «нахала», но тот не умолкал.

— Как это — при чем? Это же вы, столичные господа, и ваши слуги разыскали где-то на нашу голову этого болтуна Джона. Подняли такой галдеж перед выборами, что даже глухие спасения не имели. И безработицу, мол. полностью ликвидируем, и политику выровняем, и до войны не допустим. Нашлись такие, что поверили. На их доверии и затащили Джона в парламент, словно теленка на половике. А теленочек оказался тупым бычищем. Эх, да разве дождешься чего-то толкового от коровы- консерваторши!

Вот и получили сегодня в Канаде «просперити». Уже от этого «расцвета» голова кругом