Число зверя [Константин Иванович Ситников] (fb2) читать постранично, страница - 8

дорогу, твердо решив больше не сходить с нее.

И потянулись бесконечные и однообразные часы. Я не чувствовал ни усталости, ни голода, ни жажды. Должно быть, обновленное тело не требовало ничего этого. Я шел быстрым размеренным шагом двадцать четыре часа в сутки. Впрочем, Земля больше не знала суточных колебаний, словно бы период ее вращения вокруг собственной оси совпал с периодом обращения вокруг Солнца, как это некогда было с Луной по отношению к Земле. Не было больше ни времени суток, ни времени года, ни перемен в погоде. Но только ровные красноватые сумерки под низкой багровой пеленой стремительно несущихся туч. Я даже не знал, солнце было за этим сплошным покровом или другая, не знакомая мне, звезда.

Порой мне чудилось, что кто-то большой и добрый смотрит мне в спину, сожалея о моем безрассудном решении, но когда я оборачивался, я не видел ничего, кроме багровых туч, уносящихся за горизонт.

Увы, очень скоро я убедился в том, что мое знание автомобильных дорог безнадежно устарело. По-видимому, наземный транспорт давно и окончательно сменился воздушным: большая часть асфальтового покрытия была разрушена... Я не узнавал ни шоссейных дорог, ни городов вдоль них. А потом мне припомнились лекции по теории градостроительства, которые я слушал в институте. Их читал нам сухонький старичок архитектор с седой козлиной бородкой. Он говорил, что в древности на холмистой равнине средней России города обязательно строили возле рек: хорошо защищенный берег в излучине, холмистый треугольник между рекой и ее притоком - здесь зачинался новый город. С развитием цивилизации реки утратили свое былое значение, уступив свои функции железным дорогам: в конце второго тысячелетия именно железные дороги определяли облик большого индустриального города. Разумеется, полный переход к воздушному транспорту устранил эту зависимость, однако подобно древним городам на берегах рек - города, возникшие в конце второго тысячелетия, по-прежнему стояли на пересечении железных путей - устаревших и заброшенных, но еще не успевших полностью исчезнуть с лица земли. Вот ими-то и решил я руководствоваться в своем путешествии. И вскоре вместо однообразного полотна шоссейных дорог подо мной потянулся не менее однообразное полотно дорог железных - шпалы, шпалы, шпалы... Как в тумане проплыли мимо меня грязные заводские районы Москвы - и навсегда остались позади...

А потом вновь протянулись леса, леса, леса, изредка прерывавшиеся крошечными белыми городками с незнакомыми мне названиями на круглых, как воздушные шары, знаках... Не было никаких ориентиров: ни солнца, ни звезд - все скрыто сплошной пеленой туч. И все же я знал, что не сбился с пути, что иду в верно, как перелетная птица, безошибочно угадывающая дорогу на юг... Во мне проснулось новое чувство... Возможно, теперь я воспринимал излучение магнитного поля - и, как стрелка компаса, безошибочно выбирал нужное направление? Правильность моего направления подтверждали и группы людей, шедших мне навстречу, то есть на восток. Они попадались постоянно, и по их одежде можно было судить о том, как быстро продвигается воскрешение в глубь времен: одежда на них была совсем ветхая и какого-то старинного покроя. Один раз я видел даже широкополую дамскую шляпку с темной вуалью, какие носили еще при царе... Ужасная мысль наполняла меня внутренней, кишочной слабостью: неужели я опоздаю? ИЛИ - УЖЕ ОПОЗДАЛ? Я гнал ее прочь от себя, но уже не мог сомневаться в ее истинности.

И настал тот миг, когда я начал узнавать знакомые здания. Я даже не поверил своим глазам: эти заводы... этот железнодорожный вокзал... Господи, да это же Рига! Сердце во мне забилось сильнее, я бросился вперед, побежал... Я не был здесь сто лет! (И теперь это не было преувеличением.) Подземный переход, глубокая лестница, пустой зал ожидания - все это промелькнуло мимо меня в одно мгновение. Я вышел на вокзальную площадь. Электронные часы на высоком столбе были мертвы. У остановки стоял автобус на воздушной подушке. Через полчаса под ноги мне легли темные булыжники Старой Риги. Улицы были пусты. Старый город не менялся со временем - разве что подновлялся и восстанавливался - но в основном оставался прежним. Меня охватила радость узнавания. А когда я вышел на ратушную площадь - настоящее ликование. Во время Второй мировой войны ратуша в Риге была разрушена бомбами, а затем окончательно снесена советскими оккупантами. После отделения Латвии ее начали восстанавливать, хотя я этого уже не застал: к тому времени Сандра была уже мертва и путь в Ригу для меня был закрыт, хотя меня по-прежнему волновало все, что происходило на родине моей жены, а значит и моей второй родине. И вот теперь я воочию увидел эту заново отстроенную ратушу с длинным черным шпилем...

Как в тумане пересек я старый город и ступил на последнюю дорогу, ведущую к загородному кладбищу. Раньше туда ходили трамваи, а теперь я брел по трамвайным путям пешком. Чем ближе подходил я к старому кладбищу, тем сильнее было мое волнение. Такое