случившемся комиссару полицейского участка, в прокуратуру и в отдел инденчификации. А сам он угрюмо кружил по комнате, залитой ярким солнечным светом.
— И давно вы здесь находитесь? — внезапно спросил он госпожу Лаже, искоса бросив на нее взгляд.
— Я вошла почти одновременно с вами. Услышав шаги, я испугалась и на всякий случай спряталась.
— Почему?
— Не знаю… Мне хотелось узнать…
— Узнать что?
— Что произошло. Вы уверены, что он умер?
Она не плакала, но вид у нее был очень растерянный. Мегрэ не стал ее больше расспрашивать, повернулся ко второму инспектору и шепнул:
— Оставайся здесь и следи за ней, пусть ни до чего не дотрагивается.
Потом вернулся в приемную, где по-прежнему ждали посетители.
— Не уходите. Вы мне, может быть, понадобитесь.
— Он мертв?
— Да уж мертвее быть не может. А с вами, — добавил он, обращаясь к Дешарно, — мне нужно поговорить наедине.
— Мы можем пройти в кабинет госпожи Лаже, если ее там нет.
Кабинет г-жи Лаже помещался напротив кабинета мужа. Мегрэ запер дверь на ключ, чтобы их не беспокоили, машинально подергал заслонку печки, которая не открывалась, и указал собеседнику на стул.
— Садитесь. Ваше имя? Возраст? Расскажите все, что вам известно.
Он заставил его сесть, сам же по своей всегдашней привычке продолжал ходить взад и вперед по комнате.
— Меня зовут Эрнест Дешарно, мне пятьдесят четыре года, я бывший коммерсант, лейтенант запаса.
— А ныне конторщик, — буркнул Мегрэ.
— Не совсем так, — возразил Дешарно не без горечи. — Но отчасти вы правы, похоже на это.
Одежда у него была поношенная, но опрятная. Держался он с тем сдержанным достоинством, какое отличает людей, на чью долю выпало много горя.
— До войны у меня был магазин на бульваре Курсель, и дела шли не так уж плохо.
— Какой магазин?
— Я торговал оружием, боеприпасами и охотничьим снаряжением. Потом простым солдатом ушел на фронт и на третий год войны дослужился до лейтенанта артиллерии.
Мегрэ только тут заметил на лацкане его пиджака узенькую красную полоску. Он заметил также, что этот человек, рассказывавший ему все с такой лихорадочной поспешностью, не переставал прислушиваться к звукам, доносившимся из глубины конторы.
— С Оскаром Лаже я познакомился в Шампани, он был моим подчиненным.
— Простым солдатом?
— Да. Позже его произвели в сержанты. Когда я вернулся после демобилизации, магазин мой был закрыт, а жена больна. У меня оставалось немного денег, но, к несчастью, я вложил свои средства в предприятие, которое прогорело год спустя. Жена моя умерла.
Послышались шаги, и Мегрэ понял, что прибыла участковая полиция, но не двинулся с места. Присев на край стола, он спросил:
— Ну а потом?
— К этому времени Лаже основал компанию по производству химикатов, я заходил к нему. Его контора помещалась на бульваре Осман. Он взял меня к себе приказчиком. Раз уж вы явились арестовать его, вы должны знать, что он был за человек.
— Говорите, говорите.
Порой казалось, что Мегрэ не слушает.
— Компания по производству химикатов просуществовала три года, и мне удалось отложить кое-какую сумму. Но в один прекрасный день Лаже прикрыл свое предприятие, и я оказался на улице. Пошли слухи о судебном преследовании, но это не помешало Лаже год спустя с большой помпой основать новую компанию — «Французская торговля».
Дешарно колебался, не зная, продолжать ли рассказ, интересует ли Мегрэ то, что он говорит. Из других комнат доносились шаги и голоса.
— Одно время у него служило до шестидесяти человек. Его контора занимала три этажа в новом доме на улице Бобур. Лаже издавал газеты различных корпораций: «Газету мясников», «Бюллетень посредников», «Справочник кожевенного производства» и другие.
— Вы работали у него в этот период?
— Когда я зашел к нему, он взял меня в свою контору, но не назначил на определенную должность, я был как бы его правой рукой. Я стал доверенным лицом в большинстве основанных им обществ и даже иногда управлял ими.
— Так что теперь вы также должны предстать перед судом?
— Возможно, — мрачно ответил Дешарно. — Вы не представляете себе, как тут велись дела. Даже в то время, когда в фирме работали шестьдесят человек, случалось, мы бегали по городу в поисках двух тысяч франков. При этом у Лаже была своя машина, а у госпожи Лаже — своя. Они затратили на постройку виллы восемьсот тысяч франков, а прислуга по три месяца сидела без жалованья. Одну дыру затыкали другой. Лаже время от времени исчезал дня на три, потом возвращался очень возбужденный и заставлял меня подписывать разные бумаги. «Ну скорее, на этот раз удача за нами!» Я даже не знал, что подписываю. Когда я колебался, он упрекал меня в неблагодарности, напоминал, что вытащил меня из нищеты. Иногда на него нападали приступы щедрости. Бывало, заведутся у него деньги, так он ни с того ни с сего даст мне двадцать-тридцать тысяч франков; впрочем, он мог назавтра же попросить их обратно. Словом, после многих взлетов и падений мы дошли до
Последние комментарии
11 часов 54 минут назад
11 часов 55 минут назад
17 часов 13 минут назад
20 часов 55 минут назад
21 часов 16 минут назад
22 часов 10 минут назад