Последнее воскресенье ноября [Николай Григорьевич Шарифулин] (fb2) читать постранично, страница - 2

Зачем? Непонятно.

Н а д я. Ты меня-то пойми. Нет, чтоб прийти, хотя бы раз, пообщаться, спросить: как дела? Так нет, она будет жить со мной в одном городе и ни разу не поинтересуется моим здоровьем!

Т а м а р а. Если ты помрешь, я скажу ей об этом.

Н а д я. Вот спасибо! А толку-то?

Т а м а р а. Может ей стыдно или она боится.

Н а д я. Стыдно... Скорее боится. Ай, ладно! К чему все эти пустые разговоры.

Т а м а р а. Ты сама-то давно интересовалась здоровьем дочери?

Н а д я. Еще бы я перед ней унижалась! Ты бы лучше за Людку свою так переживала... по крайней мере, есть за что!

Т а м а р а. И за что же?

Н а д я. Да хотя бы за то, что она сейчас в дурке сидит... тебя вспоминает... даже с праздником поздравила. А я? Кому я нафиг нужна? Ларисе? которая даже и не знает: жива ли я!

Т а м а р а. Что ж ты сама ее тогда не найдешь?

Н а д я. Может мне еще прощения попросить? Да только было б за что.

Т а м а р а (молчит).

Пауза. Сестры молча смотрят в окно.

Н а д я. Ладно. Надо спать ложиться.

Т а м а р а. А смысл? Я скоро Леню будить пойду. Так что... ставь чайник.

Н а д я. Так рано же еще, – пускай поспит, да и ты тоже иди.

Т а м а р а. А ты?

Н а д я. Я тут побуду. Уснуть я все равно не смогу, так что иди... приляг...

Тамара обнимает сестру.

Т а м а р а. Все будет хорошо.

Н а д я (на выдохе). Да куда уж хуже!

Тамара идет в комнату.

Т а м а р а. А ты чайник-то ставь.

Надя остается одна на кухне. Она продолжает смотреть в окно: на улице дождь, ветер ломает ветви деревьев, слышатся раскаты грома, – все это постепенно заглушается звуком чайника. Затемнение.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Утро. Раздается стук в дверь, Надя подходит и открывает ее.

Н а д я (спустя долгую паузу). Замерзла?

Л а р и с а (молчит).

Н а д я. Пьяная что ль?

Л а р и с а (отрицательно мотает головой). Пройти можно?

Н а д я. Проходи.

Л а р и с а. Я насквозь мокрая... вся продрогла...

Н а д я. Еще бы! На улице такая дождина хлещет...

Л а р и с а. Да на улице просто жуть, что творится! (Подойдя к креслу.) А это что? (Берет в руки книгу.) «Воскресение»... Лев Толстой...

Н а д я. Это не моя, положи.

Л а р и с а. Может, чаю?

Н а д я. У нас самообслуживание.

Л а р и с а. А почему ты не спрашиваешь: как у меня дела? Я, между прочим, с Андреем рассталась.

Н а д я. Поздравляю.

Тишина.

Что у тебя там?

Л а р и с а. Где?

Н а д я. В руке.

Л а р и с а. Хм! Часы.

Н а д я. Ну и сколь щас?

Л а р и с а. Пять минут девятого.

Н а д я. Так они же отстают.

Л а р и с а. Да, они слегка намокли... А тетя Тома и Леня где?

Н а д я. Ушли. Скоро придут. Они что, в часах разбираются?

Л а р и с а. Ты так и не изменилась.

Н а д я. А зачем мне меняться на старости лет? Ты лучше за собой следи.

Л а р и с а. Мам!

Н а д я. Что мам?

Л а р и с а. Зачем ты так?

Н а д я. Как?

Л а р и с а. Да вот так! То и дело, что под кожу лезешь, да издеваешься...

Н а д я. А разве над шлюхами не издеваются? Ну чего ты? чего? – уставилась на меня... пигалица. О-о! О-о! О-о! – началось. Только давай без этого! Нечего тут сопли распускать!

Л а р и с а (не сразу). Мам...

Н а д я. Ну чего тебе?

Л а р и с а. Я... с Андреем развожусь...

Н а д я (молчит).

Л а р и с а. Ты ведь этого хотела?..

Н а д я (молчит).

Л а р и с а. Так что теперь я свободна... Ну чего ты молчишь?

Н а д я. А что мне сказать? Я вот как чувствовала, что неспроста сегодня утром гром-то был! Напомни... зачем ты пришла?

Л а р и с а. Ты же сама хотела, чтобы мы развелись.

Н а д я. Да, когда-то хотела. А теперь поздно. Я давным-давно передумала.

Л а р и с а. Три года назад?

Н а д я. Да! Три года назад! И не напоминай мне больше. Так зачем ты пришла? Тебе жить, наверное, негде?

Л а р и с а. Да. Негде. Митю некуда деть.

Н а д я. Ну так оставь его у Андрея.

Л а р и с а. А он ему нужен?

Н а д я. Как это?

Л а р и с а. А вот так.

Н а д я. Ну а я чем вам помогу?

Л а р и с а. Я думала, что он с тобой поживет некоторое время.

Н а д я. Хм... думала она! А обо мне ты, случайно, не подумала? – а то я смотрю, тебе одной квартирки мало. Что, за второй пришла? А я ведь, кажется, предупреждала тебя,