Бухарские палачи [Садриддин Айни] (fb2) читать постранично, страница - 3

дверью, она походила на остальные камеры, разве что была попросторнее. Подобно прочим обханам, она была построена как тюрьма, однако никогда ранее не использовалась по назначению.

Здесь хранился песок, которым в непогоду посыпали дорожки и коридор Арка. Отсюда и пошло название темницы «Регхана», то есть «помещение для песка».

9 марта было предписано убивать людей и в Регхане. Под самым потолком, над узкой дверцей просверлили небольшое отверстие и закрепили в нем железный блок. Один конец намыленной веревки спустили через блок в Регхану, другой привязали снаружи к столбу. Это устройство, наспех приспособленное в Регхане, стало своего рода виселицей «на дому».

Один из палачей втискивался в Регхану, до отказа набитую арестованными, поочередно набрасывал петлю то на одного, то на другого, а находившиеся снаружи палачи упражнялись со своим концом веревки, как это нам уже известно: то вздергивая, то опуская жертву, пока не умертвляли^{2} ее.

Регхану было велено обслуживать, в основном, новичкам — неопытным, незакаленным убийцам. Так как во время мартовских событий надлежало убить людей несравненно больше, чем обычно, не хватало палачей, чьим ремеслом было палачество, и в помощь им набрали всякий сброд — из воров и преступников. Среди них, естественно, оказались и слабодушные. Некоторые, например, не в силах были выносить, когда глаза истязуемого вылезали из орбит и словно смотрели в упор на своего мучителя.

Именно таких вот новоиспеченных палачей и приставили к Регхане вершить расправу. Мрак темницы скрывал от палачей взгляды жертв, а те, что тянули веревку за стеной, и вовсе не могли наблюдать мучений смертников, быть свидетелями их последней агонии. Одним словом, руки и сердца убийц здесь не дрожали.

В марте на виселице Регханы людей погибло без счета, среди них и те, кого я знал или чьи имена мне известны: Хаджи Сиродж,^[7] Мирзо Фаяз, Мирзо Ахмад, Хамид-ходжа Мехри, Хаджи Абдусаттар, Азамджон Авезбек, Абдрохом Юнус и его сын Якуб...

9 марта в «помещении для песка» была учинена расправа и над двумя подростками — Боки и Махмудом, сыновьями татарина Муллонизома Собитова.

Ни один палач не решался повесить шестнадцатилетнего Боки и четырнадцатилетнего Махмуда на открытом месте, в хавличе, при свете дня. И потому решили казнить их в Регхане — там смерть приходила к человеку в потемках.

Преступление этих мальчиков состояло в том лишь, что они дети Муллонизома. Сторонник реформы просвещения, он открыл у себя дома новометодную школу и обучал в ней и сыновей; Муллонизом имел неосторожность отстаивать свои просветительские воззрения перед муллой — татарином Камаром, главарем бухарских реакционеров, и что еще опаснее — поссориться с ним. К тому же, когда эмир и политический представитель русского императора издали указ, запрещавший в Бухаре новометодные школы, Муллонизом отправил Боки и Махмуда учиться в Самарканд.

Благодаря всему этому, у Муллонизома была репутация опасного преступника; 3-го марта 1918 года к нему в дом ворвались верноподданные эмира и служители аллаха, зверски растерзали его самого, его жену, свояченицу, малолетнего сына Сафи и грудную дочку.

Во время этой трагедии Боки и Махмуду удалось бежать от насильников, и они скрылись в древнем склепе, на кладбище, что расположено было недалеко от их жилища.

Но спустя два дня, не выдержав голода и жажды, они покинули убежище и попали в лапы эмирских приспешников. Те бросили их в обхану, и 9-го марта дети расстались с жизнью на виселице Регханы.

9 марта, ночь, эмирский Арк

Наступила ночь 9-го марта — по мусульманскому календарю 26-го джимадиюльавваля. Небо закрывали низкие черные тучи; всюду был мрак, всюду была тьма... и жестокость, подстать^{3} сердцам бухарских мулл. В Арк пришли запустение и покой, тоскливые безнадежные, как запустение и покой кладбища. Это вместилище преступлений, укрывшееся под густой, непроницаемой завесой ночи, и правда, превратилось в кладбище, мертвые жильцы которого скрыты от людских взоров не черной землей — черной ночью. Разрушающаяся древняя обитель тиранов, именуемая резиденцией бухарских эмиров, преобразилась в целый мир ужасов, в гигантское средоточие варварства...

Днем фанатики, призывавшие к газавату^[8], муллы, вооруженные ополченцы, эмирские солдаты яростно разжигали дикую вакханалию в этом мире ужасов; вечерами же оставляли его, разбредаясь на покой по домам, медресе, казармам, кельям. Страшный дворец пустел, и ночью безраздельными властелинами его становились эмир и кушбеги.

Эмирские чиновники и охрана, подручные кушбеги, караульные и привратники Арка спали непробудным сном. Их вымотала горячка и сумятица последних дней,