Степан Разумов и Полина Чернега. Первооткрыватели циркового космоса [Виктор Борзенко] (pdf) читать постранично, страница - 23

и
прикрепили в машине «Победа», за рулем которой был отец.
В ключевой момент выступления мама, закрепив себя зубником под
спутником, как всегда — без страховки, должна была пролететь над стадионом с одной стороны до противоположной. Это движение обеспечивала «Победа», которая на определенной скорости должна была тянуть
конец троса через лебедку, чтобы придать спутнику скорость.
В лучах прожекторов, точно как на фотографии, спутник с мамой под
ним набрал скорость и… полетел.
Публика взорвалась овациями.
Я сидела в машине с отцом. Трава стадиона была мокрой, и, когда папа
стал тормозить, машина по инерции продолжала тянуть лебедку с прикрепленным спутником.
Вместо плавной остановки спутник врезался на полной скорости в опору стадиона, отец закричал. Я заплакала. Мама упала с высоты и застряла в деревьях за периметром стадиона.
Артисты бросились на помощь. Помню, как все метались, я звала маму
и громко плакала.
И что же? Маму буквально выцарапали с дерева, в ветках которого она
застряла. Не помню, что жаловалась. Утешала меня. На следующий день
работала в стационарном цирке, как обычно.
Бесстрашная. Сильная. Такая хрупкая и одновременно стальная в своей
воле и преданности профессии.
Подобные истории есть в багаже любого артиста. Но все же в феврале
1963 года на гастролях в Киеве произошла трагедия, изменившая жизнь
прославленного дуэта.

135

Преодоление
Ирина Разумова:
— Когда это произошло, мне было 12 лет. Родители выступали в Киеве. У них в
программе был такой трюк (этим, кстати, заканчивается фильм «Укротительница
тигров»), где мама делает солнце в руках моего отца и потом обрывается вниз на
двух стропах. Однако в тот вечер веревки не выдержали нагрузки, одна из них
лопнула, а другая соскочила у отца с руки. Траектория падения была такой, что
мама упала ногами в цемент. То есть между манежем и зрителями…
Упала с высоты шестого этажа. Сила падения была удвоенной, ведь мама
вместе с вращающимся аппаратом успела набрать высокую скорость.
Диагноз: компрессионный перелом позвонка с нарушением функций спинного мозга, перелом лодыжки и пяточной кости, сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Но позвонок, конечно, давал самое серьезное осложнение.
Из-за него она оказалась парализованной.
На том выступлении я не была, поскольку училась в школе в Москве. Но вернувшись домой, увидела, что моя тетя (мамина родная сестра) плачет и собирает
вещи. Я еще не знала, что произошло.
— Мы уезжаем в Киев, — сказала она.
— А что случилось?
— Мама заболела.
Я не поверила, поскольку мама никогда ничем не болела.
Я, естественно, почувствовала неладное. И когда мы приехаЯ, кажется, так и сказала. Но тетя ответила:
ли в Киев, поняла, что повсюду обсуждается трагедия, случивша— Мама очень тяжело… простудилась.
яся в цирке.
Дальше события развивались стремительно. Мы оставили
вещи в гостинице и поехали в больницу.
Помню, как зашли мы в фойе, на нас набросили белые халаты, и все кругом стали перешептываться, поглядывать на меня.
Волнение перерастало в тревогу. Врач сказал, что отведет нас в
отделение. Мы пошли по длинному, светлому, с огромными окнами коридору этой больницы. И чем дольше мы шли, тем больше
людей выходило из палат и присоединялось к нашей группе.
Наконец, мы уперлись в высокие французские двери, окна
которых были затянуты занавесочками. Врач распахнул створки,
пропустил меня вперед, и… я увидела маму, которая целиком
была в гипсе, причем распятая, как Иисус Христос. Она не лежала, а как бы полулежа была привязана к спинке кровати, которую
специально установили под наклоном. Когда она меня увидела,
то издала громкий вопль. И в этот момент я потеряла сознание.

136

Что происходило дальше — не знаю. Какое-то время я
провела в полубреду (несколько дней держалась температура под сорок).
Короче говоря, после всех пережитых злоключений я
стала каждый день навещать маму. Папа тоже не находил
себе места — он считал, что трагедия произошла по его
вине, поскольку должен был ещё более тщательно проверять реквизит. На нем лица не было. Он страшно себя корил, постоянно находился рядом с мамой и был, что называется, убит горем. Не добавляли оптимизма и врачи. Они
говорили, что если все обойдется, то нужно быть готовыми к
тому, что Полина Степановна до конца дней своих будет передвигаться в инвалидной коляске. Надо сказать, что маме
к тому времени было 45 лет — возраст действительно не
юный. Рассчитывать на чудо здесь точно не приходилось.

Но чудо все-таки произошло.
Примерно через четыре месяца она вдруг во время осмотра самостоятельно перевернулась с живота на спину,
чем страшно напугала профессора.
Но на самом деле это был хороший признак. Как
оказалось, у нее благодаря экстремальной профессии и
постоянным тренировкам сохранялся высокий тонус, и
процессы заживления шли совершенно особым путем —
не так, как у обычных