Птицы белые и черные [Эдуард Яковлевич Володарский] (fb2) читать постранично, страница - 3

сесть рядом, и Робка повиновался, сел, и она вдруг властно обняла его, притянула к себе, спросила шепотом, наклонившись к уху:

— В школе учишься?

— Учусь… в девятом…

— Молодец… — Она улыбнулась, глядя ему в глаза.

Никогда в жизни до этого Робка не видел так близко незнакомого женского лица… полураскрытых губ, сахарно поблескивающих зубов… широко распахнутых таинственных глаз…

— «Меня девчонки целовали с аппетитом, — пел Гаврош. — Одна вдова со мной пропила отчий дом…».

— Валек, я у тебя пересплю сегодня? — спросил мрачноватый дядя. — Мать в ночную?

— В ночную… — кивнул Валька Черт.

— Ну, мне пора, мужики, — Милка решительно поднялась. — Батя больной лежит — кормить надо. Проводи, Гаврош.

— Не могу сегодня, Милка, — улыбнулся Гаврош. — С Денисом Петровичем покалякать надо.

— Тогда меня Робертино проводит, — безапелляционно заявила Милка.

… — Ты отличник, наверное? — весело спрашивала Милка, когда они шли по переулку.

— Ага, на золотую медаль иду, — ответил Робка. — А ты, наверное, уже университет кончаешь?

В ответ Милка заливисто рассмеялась, махнув рукой:

— Скоро буду профессор кислых щей! — И добавила уже серьезно: — Я в столовке на Пятницкой работаю. Приходи — накормлю задарма.

— Спасибо. А то иду и думаю, где я завтра есть буду. С Гаврошем давно ходишь?

— Тебе-то что? Любопытной Варваре нос оторвали.

— Отрывай, не жалко, — усмехнулся Робка и поскользнулся, чуть не упал.

Милка рассмеялась:

— Да ты пьяный, Робертино!

— Кто? Я? Ни в одном глазу!

Он опять поскользнулся, и Милка подхватила его под руку:

— Может, я тебя провожу, Робертино?

— Ни-ког-да!

— Пошли, пошли, герой! Ты где живешь? С Гаврошем в одном дворе? Пошли, доведу… — И Милка решительно повернула обратно, крепко держа Робку под руку…

— С кем водку пил? — напряженным голосом спрашивала мать.

Робка боялся взглянуть на мать, шмыгал носом, прятал глаза. На столе — чашки, чайник, сковородка с остатками яичницы и колбасы.

— Я смотрела в дневнике — двойки да тройки, так ты еще и водку пить стал? — вновь заговорила мать. — На какие деньги? Воруешь, что ли? Или как?

— Я нечаянно… — едва внятно промямлил Робка.

— Дрянь ты… Дармоед… — Мать сдернула с вешалки широкий солдатский ремень.

— Кончай, мам… — уныло и безнадежно протянул Робка.

— Снимай штаны, — процедила сквозь зубы мать, и лицо ее перекосилось. — Я на заводе… не разгибаюсь… все тебе, все тебе… без передыху, света белого не вижу… а ты… — Слезы потекли у нее по щекам, и она хлестнула Робку ремнем вдоль спины, потом по плечу, голове, закричала, плача: — Не нужен мне такой сын! Не нужен!

Робка метнулся из комнаты, опрокинув стул…

…Столовая была небольшая, в полуподвальные окна заглядывало яркое зимнее солнце. Небольшая очередь тянулась от кассира к раздаче блюд. На раздаче стояла Милка в белом халатике и белой косынке, с обнаженными по локоть руками и раскрытой грудью. Прядь темных волос упала на влажный лоб, щеки горели темным румянцем — на кухне было жарко.

— Дядя, чего тебе? — раздавался ее громкий задиристый голос. — Чего рот разинул, молчишь?

— Гуляш… компот…

Милка быстро накладывала на тарелки, двигала их клиентам.

— А вам, женщина? У вас на лбу не написано!

— Как вы разговариваете? Я жалобу напишу!

— Быстрее, вон столько народу ждет!

— Лангет, без гарнира.

Милка бухнула на тарелку квашеной капусты, бросила кусок мяса:

— Без гарнира не положено! — И тут она увидела

Робку и Богдана, входивших в столовую, и вся расцвела от улыбки:

— Ой, ухажеры мои пришли! Зинуля, подмени на пяток минут!

— Безобразие! — все возмущалась дама. — Я просила без гарнира.

— Щас, дамочка, успокойтесь! — к прилавку подлетела Зинуля, схватила чистую тарелку.

А Милка усадила ребят за столик в углу столовой:

— Есть хотите? Щас накормлю. Ну, как жизнь молодая?

— Ничего… помаленьку… — ответил Робка.

— Ой, Робка, какой ты смешной! — засмеялась Милка. — Тебе говорили, что ты красавец-парень? — Она вдруг обняла его и жарко зашептала на ухо: — Если будут говорить — не верь! — И тут же оттолкнула его, вскочила: — Сейчас накормлю вас от пуза!

И через несколько минут друзья хлебали наваристую солянку, так что за ушами хрустело. А Милка сидела напротив, подперев кулаком щеку, и заботливо, совсем по-матерински, смотрела. Робка почувствовал этот взгляд, поднял глаза.

— Ешь, Роба, ешь, — мягко улыбнулась Милка. — Наголодался?

— С утра не жрали, — ответил за Робку Богдан.

— Милка, скоро ты там? — донесся голос Зинули из раздаточной.

— Иду, иду! — зло ответила Милка. — Три минуты подождать не можете! — Она вскочила и убежала, мелькая босыми стройными ногами.

Раскрыв рот, Робка глядел ей вслед. Вид у него был глуповатый.

— Втюрился, что ли? — усмехнулся Богдан.

— Ну и что? — хмуро спросил Робка.

— Дурак, она взрослая баба. И Гаврош голову оторвет.

Робка не ответил, поковырял