Стадион [Вадим Николаевич Собко] (fb2) читать постранично, страница - 2

не раз виденное, сейчас вызвало в ней особый интерес.

На старте негромко щелкнул первый выстрел — соревнования начались.

Суханов и Рихард Баум показали одинаковое время и оба завоевали право участвовать в финальном забеге, который должен был состояться на другой день. «Любопытно было бы посмотреть на этот забег», — подумала Эрика: она ясно видела, сколько неиспользованных сил осталось еще у обоих спортсменов.

Потом на старт вышли женщины, и Эрика насторожилась. Где–то далеко, в конце дорожки, мелькнули пышные каштановые волосы и белый тринадцатый номер на красной майке, но Эрика не могла как следует разглядеть его обладательницу.

— Гляди, гляди внимательно, — повторил Майер.

Эрика не нуждалась в напоминаниях — она не отрываясь смотрела на пятерых девушек, которые, повинуясь команде, низко пригнулись над линией старта.

Эрика увидела прозрачную синеватую струйку дыма над пистолетом стартера. Не успел еще донестись до нее звук выстрела, как пять девушек сорвались с места.

И в этот момент Эрика поняла, зачем привез ее Майер на стадион и почему так настойчиво советовал присматриваться.

Впереди всех, сразу же резко вырвавшись вперед, бежала девушка в красной майке с тринадцатым номером. Чуть повыше номера сиял небольшой золотой герб Советского Союза.

Но Эрика Штальберг смотрела не на номер и не на герб. Ревнивым, оценивающим взглядом следила она за каждым движением Нины Сокол. Она заметила все — и широкий уверенный шаг, и безупречную работу рук, и легкий наклон туловища. Нина Сокол на бегу немного откидывала голову назад, и это, пожалуй, было единственным недостатком в ее беге.

Эрике сразу же стало ясно, что Нина Сокол будет первой, — в этом забеге у нее нет сильных соперниц. Но ее очень интересовало, за какое время девушка пробежит сто метров. Майер молчал, тоже дожидаясь, когда диктор объявит результаты.

Над стадионом зазвучал веселый, уверенный голос, и Эрика вздрогнула. Ей вдруг захотелось, чтобы результат оказался не слишком высоким, чтобы исчезло впечатление, будто Нина Сокол непобедима, чтобы победу тринадцатого номера можно было объяснить только отсутствием сильных соперниц. Но вот диктор объявил результаты, и надежды Эрики Штальберг рухнули, — две десятых секунды отделяли Нину Сокол от мирового рекорда.

— Видала? — не то спросил, не то похвастался Майер. — Поняла? — Он немного нагнулся к девушке, и солнечный луч ударился о его бриллиант и рассыпался на мелкие радужные лучики.

— Все видела, все поняла, — сухо, почти раздраженно отозвалась Эрика. — Мы можем идти, или я еще что–нибудь должна посмотреть?

Майер взглянул на нее и снисходительно улыбнулся.

— Хотелось бы еще посмотреть диск, — сказал он, — но если Нина Сокол произвела на тебя такое гнетущее впечатление, то давай уйдем.

— Никакого впечатления она на меня не произвела, — сердито ответила Эрика, — я видела кое–кого и сильнее. Мне тоже хочется посмотреть диск.

Эрика сказала неправду. У нее было только одно желание: как можно скорее уйти отсюда, чтобы не чувствовать себя чужой, лишней, никому не нужной.

А на поле уже размечали место для метания диска. Возле небольшого круга, посыпанного светло–желтым песком, за столиком сидел судья, вызывавший участниц соревнования. Они прошли строем, десять крепких, статных, широкоплечих спортсменок. В мешковатых тренировочных костюмах они казались громоздкими, пожалуй, даже неуклюжими. Ольга Волошина шла первой, и, пока шеренга проходила мимо трибун, Майер успел хорошо ее разглядеть.

«Сильная женщина», — с уважением подумал он, рассматривая энергичное, уверенное лицо спортсменки, ее гордо поставленную голову, вьющиеся тяжелыми волнами густые темные волосы.

— И все–таки она больше актриса, чем спортсменка, — — глядя на плавную походку Волошиной, негромко, как бы про себя, произнес Майер.

— Что, что? — спросила Эрика, не расслышав.

Но Майер не стал объяснять. Теперь он пристально разглядывал молодую девушку, шедшую следом за рекордсменкой.

— Вот это да-а! — протянул он, и Эрика опять не поняла, к чему относились эти слова.

Эрвин Майер внимательно смотрел на девушку. Его поразило то особое, хорошо знакомое ему, знатоку спорта, выражение упрямой сосредоточенности, волевого упорства, которым дышал весь ее облик. Майер мог бы рассказать немало историй, суть которых была в том, что подчас более слабые одерживали победу над более сильными именно потому, что страстно желали победить.

— Если я правильно понимаю положение вещей и если у этой девушки есть хоть какие–нибудь данные, то госпоже Волошиной недолго быть рекордсменкой мира, — сказал он, наклоняясь к Эрике.

— Вы о ком?

— О второй.

— Как ее зовут?

— Не знаю.

— Вы же говорили, что знаете про спорт все решительно.

— Да, но это что–то новое. Сейчас увидим, — спокойно усмехнулся Майер, делая вид, что не