Совсем недавно… [Евгений Всеволодович Воеводин] (fb2) читать постранично, страница - 74

вдруг неожиданно спросил Лавров.

Москвин молча взглянул в его сторону, а командир роты пожал плечами. Но Анохин ответил, нимало не задумываясь, что стрелял и товарищ капитан, и все командиры взводов, и двое из штаба полка приезжали специально, и командир транспортной роты…

- Ольшанский? - тихо сказал Лавров.

- Так точно.

- Продолжайте. Все они вернули гильзы?

- Так точно. Они, гильзы, стало быть, у меня в плащ-палатке были, ну, туда их и кинули тоже.

- Это-то ясно, - нетерпеливо перебил Анохина Москвин. - Можете идти… Ч-чёрт, придется писать рапорт, пошла неприятность! Завтра уже будут знать в округе. И в такое время… Ночью приказано выступать всей дивизией к месту учений.

Он встал и кивнул Горохову:

- Пойдем, напишем рапорт вместе, и вы тоже, товарищ капитан.

Лаврову стало жалко его: сильно нервничает человек, даже багровые пятна пошли по лицу. Но рано было высказывать подозрения. Едва трое офицеров ушли, Лавров вышел из своей палатки и, стараясь не бежать, свернул на дорогу к политотделу.

Там уже никого не было, возле дверей стоял ночной пост, и Лавров, повернувшись, быстро пошел к Седых.

Седых был дома. Он читал, сидя на низеньком диване, и когда Лавров вошел не докладывая, поглядел на него поверх книги:

- Что такое?

- Товарищ подполковник!.. Мне немедленно надо с вами поговорить… Мне необходимо иметь сегодня машину… Немедленно.

Подполковник, молча смотревший на Лаврова, догадался, что Лавров чем-то сильно взволнован, и встал:

- Хорошо, берите мою.

…И вот ночь, густая, темная, облачная; дорога, смутно белеющая впереди, кусты по краям дороги, сливающиеся в одну сплошную черную массу. Лавров иногда останавливал машину и слышал, как впереди, удаляясь, всё тише и тише стучит мотор «газика», на котором ехал Ольшанский.

Дорога шла к городу. Она петляла возле холмов, обходила озеро, то сбегала в ложбину, то вновь круто поднималась вверх. «Почему он едет в город? - удивлялся Лавров. - Быть может, хочет предупредить своих, а потом уже на поезде удрать куда-нибудь подальше? И почему полковник Ярош распорядился отпустить его? Пусть я нарушил приказ, - я знаю, что поступаю сейчас правильно…»

Не знал он, что Ярош звонил Седых, назвал себя и спрашивал, где Ольшанский, а когда тот сказал, что Ольшанский, кажется, выехал, - быстро спросил номер машины. Не знал Лавров, что Ярошу сообщили: машина с таким-то номером только что прошла в город. Не знал, что машине этой уже не уйти незамеченной, что каждый постовой милиционер, проводив ее глазами, подойдет к телефону, прикрепленному в большой коробке к стене дома, и сообщит о ней в автоинспекцию, а оттуда - полковнику Ярошу или его помощникам.

Лавров потерял машину Ольшанского в городе; тот, надо думать, свернул в какой-нибудь переулок, но Лавров всё-таки продолжал искать его часа два. Наконец, бросив поиски, поехал к Ярошу.

Полковник торопился; он записал что-то в своем блокноте и, взглянув на Лаврова, сказал:

- Слушайте, никуда отсюда не уходите. Ложитесь на диван и усните, а? Вы же едва на ногах держитесь.

- Ничего, спасибо.

- У вас есть где остановиться?

- Нет… Но, однако, я… поеду.

- Останьтесь лучше, куда вы поедете сейчас? Вы же уснете на ходу.

Лавров всё-таки ушел. Он сел в машину и когда немного проехал, то понял, что до дивизии ему не добраться, - Ярош прав, так можно уснуть за рулем.

Осторожно он свернул сначала на одну, потом на другую улицу.

«У меня сапоги в грязи, я не брит - но Катя поймет… Вот ее дом… Вот ее лестница… Вот ее дверь…»

Катя стояла в дверях, запахивая халатик, сонная, растерянная, со сбившимися волосами, и когда он шагнул к ней, она медленно подняла руки и кольцом охватила его шею:

- Это ты!

- Прости меня, Катя…

- Молчи, - и она ладонью закрыла ему рот. - Молчи, - шепнула она, - не надо ничего говорить… Я ведь тоже люблю тебя.

По коридору прошелестели ее легкие шаги, она чиркнула в кухне спичкой, зажигая газ. Он прошел за ней и осторожно взял ее за руку. Девушка обернулась: «Что, милый?». Лавров молчал. Катя испуганно вглядывалась в него, ахнула, увидев забрызганные грязью сапоги, светлую щетину на лице, воспаленные глаза и сухие, потрескавшиеся губы, схватила за рукав и потащила за собой, в комнату. Входя, он неловко споткнулся о порог, а Катя поцеловала Лаврова в губы и вышла, тихо и счастливо рассмеявшись. Чему? Лавров уже не искал этому ответа, он сам был сейчас не только бесконечно усталым, но и бесконечно счастливым.

ЭПИЛОГ

Генерал сказал:

- Да, да, сегодня. Сегодня мы кончим операцию.

Курбатов догадался: это звонила Москва, справлялись, как идет следствие. Наступила, наконец, пора, когда группа агентов иностранной разведки, уже обнаруженная, должна была прекратить свою деятельность. И здесь, в большом кабинете Курбатова, где, помимо него, были генерал и полковник Ярош, спокойно ожидали стремительно приближающейся развязки.

Всё было ясно, всё - проверено. Куда торопился